Tag Archives: эмоции: вина

ВИНА, ГНЕВ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ В ГЕШТАЛЬТ-ТЕРАПИИ ч.3

Финальная часть.
1. Про вину и злость
2. Про цикл вины и (без)ответственность

Как и в чем помочь клиенту, переживающему вину?
Вина – неприятное чувство, которое может длиться достаточно долго, снижая качество жизни. Поэтому, переживающий вину клиент, зачастую приглашает психотерапевта поскорее от неё избавиться. Он может рассказывать про ситуацию вины, жалуясь или оправдываясь, преуменьшая свою роль и преувеличивая роль обстоятельств или наоборот, неосознанно ставя психолога на роль судьи или запрашивая отпущение грехов [5]. К счастью, гештальт-терапия никогда не была терапией, направленной, на избавление от чувств. И хоть соблазн разрешить вину немедленно, используя катарсические техники, обвиняя всех вокруг или злясь на пострадавших, силён (особенно если психотерапевту некомфортно в собственном проживании вины), гештальт-терапия обладает всем необходимым, чтобы помочь клиенту сделать вину проживаемой, опереться на нее для построения подходящих ему отношений и для развития совести как внутреннего чутья правильного взамен костным интроецированным структурам морали.
Приравнивая вину к сопровождающей ее злости и/или обиде, мы поддерживаем убеждение клиента, что вина непереносима или вредна. И игнорируем роль, которую она играет в отношениях. Встречаясь с жалобами клиента на чувства в ситуации вины важно развернуть проживание полного цикла опыта.
1. Для начала важно понять, что именно клиент называет виной. Помочь ему обнаружить ощущения в теле и заметить собственные, возникающие рядом с ним. Вместе классифицировать их, на что они больше похожи: может быть на страх, может быть на сожаление, а может быть и на гнев. Это поможет определить, какой тип вины разворачивается в текущей ситуации. Если это вина второго типа, важно поддержать клиента в отделении собственных чувств от чувств пострадавшего и осознанном сострадании. Если это вина первого типа, фокусировка на телесных ощущениях может сделать внезапно доступным травматический опыт из прошлого клиента. И переработка его хоть и не связана непосредственно с актуальной виной, но является необходимой для дальнейшей работы.
2. Далее важно заметить, как складывается ситуация в восприятии клиента и в восприятии терапевта, который слушает его историю. Как клиент замечает, что другой пострадал? Есть ли место другому в обозначении уязвленности? Сколько в этом актуального материала, связанного с ситуацией и отношениями, в которых возникла вина? Сколько связано с прошлой историей клиента? Что происходит с ответственностью в этой ситуации? Переживает ли клиент за свои действия или сужает или расширяет зону ответственности? Может быть, клиент переживает опыт навязанной или иллюзорной вины
? Или же зона ответственности определена четко и совпадает с авторством действий? Как это влияет на переживания клиента: усиливает или ослабляет вину, дает доступ к другим чувствам? Как это влияет на переживания терапевта? Удивляет, вызывает жалость, сочувствие, страх, гнев? Тут обнаружение страха и разворачивание злости к тем, кто раньше наказывал или несправедливо вменял вину, хоть и прерывает цикл вины, но является необходимым для продвижения дальше.
3. Важно заметить, к каким действиям подталкивает клиента переживание вины и как направляет его мышление. Есть ли действия, которые клиент готов признать собственной ошибкой или неаккуратностью? Есть ли зона, где он принимает свою неправоту? Как на это откликается терапевт? На этом этапе, клиент и терапевт могут обнаружить, что пытаясь заметить свой промах, клиент опирается не столько на себя и актуальные отношения, сколько на правила, по которым должен чувствовать себя виноватым. Тогда снова приходится отвлечься от цикла вины и обратиться к пересмотру обнаруженных интроектов.
4. Важно вместе сформулировать, что можно сделать для исправления ситуации или компенсации ущерба. Поддержать клиента в том, чтобы искать искупления и прощения в отношениях, где он причинил боль. Или признать, что прощение в отношениях невозможно и тогда найти тот способ, которым клиент сможет простить себя или же жить дальше непрощенным.
Особенно тонкой и сложной становится эта работа, когда вина возникает в клиент-терапевтических отношениях. Совместно прожитые ситуации такого рода, в которых удается пройти полный цикл вины, оказываются трансформирующим для тех клиентов и терапевтов, кто страдает от токсической вины или избегает вины любой ценой. В длительной психотерапии невозможно избежать ситуаций вины. Причем нарушить договоренности и причинить страдание может как терапевт клиенту, так и клиент терапевту. Хорошо, если удается это заметить, признать вину, вступить в диалог и перестроить отношения таким образом, чтобы они способствовали развитию обоих участников.

1. Yontef G. Shame and Guilt in Gestalt Therapy: Theory and practice. // The voice of shame: silence and connection in psychotherapy / Robert G. Lee and Gordon Wheller editors. – 1996 – pp. 351-380 .
2. Белинская Е.В. Психология и психотерапия вины и стыда с позиции гештальттерапевтического подхода // b17 [сайт]. – 2017. – URL: https://www.b17.ru/blog/54523/?ysclid=lbgqqwfnsg813512208 (дата обращения: 19.12.2022)
3. Бубер М. Вина и чувство вины. // Вестник РАТЭПП. – 1994. – N 2. – С. 7-34.
4. Долгополова М. Работа с эмоциями в гештальт-терапии // Личный сайт Марии Долгополовой [сайт]. – 2014. – URL: https://mariadolgopolova.ru/stati/rabota-s-emotsiyami-v-geshtalt-terapii.html (дата обращения 19.12.2022)
5. Дубинская В.В. О чувствах в психотерапии. Сепарация. М. 2011, 280 с.
6. Немиринский О. Стыд и диалог // Московский Институт Гештальт-Терапии и Консультирования [сайт]. – URL: http://gestalt-therapy.ru/biblio/theor/shame_and_dialog/ (дата обращения 19.12.2022)
7. Орлова Т. За Закрытыми дверями. Почему происходит домашнее насилие и как его остановиться. – М.: БФ «Нужна помощь», 2022. – 272 с
8. Перлз Ф. Гештальт-семинары / Перевод с англ. – М.: Институт Общегуманитарных исследований, 2007. – 352 с.
9. Пугач Н., Булюбаш И. Механизмы формирования вины и стратегии работы гештальт-терапевта по восстановлению контакта. // Актуальные вопросы гештальт-терапии и профессиональной подготовки гештальт-терапевтов. Сборник статей ВШГТ. Под ред. И.Д. Булюбаш. – Нижний Новгород – Тольятти – Ижевск – Москва, 2017. – сс. 81-94.
10. Смирнов А. Словарь чувств 2011// https://isidor2008.livejournal.com/6126.html
11. Сонькин В. Вина – самое человеческое переживание. М., Институт Общегуманитарных Исследований, 2022. 318 с.
12. Фрейд 3. Скорбь и меланхолия. https://freudproject.ru/?p=796
13. Черняев Л. Взгляд гештальт-терапевта на базовые эмоции // Гештальт 2007. Часть 2. Философия и этика в гештальт-подходе. Москва. МГИ, 2007. Сс. 48-55.

ВИНА, ГНЕВ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ В ГЕШТАЛЬТ-ТЕРАПИИ ч.1

Чтобы вдохновиться формулировать статью по итогам этого года, решила выложить по кусочкам прошлогоднюю. Опубликована в сборнике “Гештальт 2023” сс. 55-66

2022 год вернул тему вины в кабинеты русскоязычных психологов с неотвратимостью рока. Гештальт-терапевтов понимание вины возвращает к самым истокам подхода. G. Yontef [1] в 1996 году писал, что ещё поколение назад тема вины была центральной для всех терапевтических модальностей, включая гештальт-терапию, а позже фокус сместился в направлении стыда. Вина в то время рассматривалась в гештальт-терапии как следствие конфликта между организмическими импульсами (драйвам, потребностями, желаниями и аффектами) и интернализованными ценностями и предписаниями.
Вслед за З. Фрейдом [12], который рассматривал самообвинения меланхоликов как невыраженные претензии к окружающим, Ф. Перлз [8] связывал вину с проецируемой обидой: «Невыраженная обида часто воспринимается как чувство вины или превращается в него». Это задало определенную традицию в обращении с виной у гештальт-терапевтов, когда вина описывалась через прерывание контакта: проекция обиды и ретрофлексия злости у Ф. Перлза, отношение с интроецированными объектами у Г. Йонтефа, следствие слияния у О. Немеринского. Иногда вина рассматривается вовсе как особый «жертвенный» механизм, который позволяет человеку сохранять отношения с автором насилия [7]. Каждый из этих взглядов оказывается ценным в отношении невротической (токсической) вины, цикл которой поддерживается без завершения, причиняя человеку страдания. Но иногда такое представление о вине доходит до крайности, когда можно столкнуться с мнением, что в вине нет биологической природы, одно лишь интеллектуальное построение, и ее невозможно ощутить в теле [4]. Или к попыткам сводить весь опыт вины к работе со страхом наказания, гневом на обвиняющую или наказующую фигуру или переработкой интроектов.
В то же время гештальт-подход в отношении вины может быть иным. Для этого важно опираться на холистическое представление об эмоциях, в которых психическое и биологическое существуют в тесном переплетении. И тогда вина становится одной из базовых эмоций (как она описана, например, у Л. Черняева [14]), играющих важную роль в организмической регуляции человека как представителя социального вида. А страх и гнев, окружающие вину, могут быть вторичными эмоциями как в ответ на само переживание вины (боюсь не пережить ее и злюсь, что вынужден переживать неприятное), так и на особенность актуальных и прошлых отношений в ситуации, к вине располагающей. Ориентация гештальт-подхода на диалог и понимание полевой природы психики позволяет рассматривать вину как эмоцию, возникающую в отношениях в процессе регуляции дистанции, как это описано у О. Немеринского [6]) и В. Сонькина [11]. Также важным становится экзистенциальный аспект вины, когда ее переживание рассматривается возможным благодаря «принятию ответственности перед своим отношением к собственному бытию» по М. Буберу [3]. Ориентация на феноменологическое исследование позволяет поддерживать клиента в дифференциации разных типов вины, опознавать сопровождающие ее чувства и обнаруживать новые способы не столько освобождения от вины, сколько опоры на неё в отношениях с собой, миром и другими людьми.
Continue reading

Виталий Сонькин “Вина – самое человеческое переживание”


С завистью и удовольствием прочитала книгу Виталия Сонькина “Вина – самое человеческое переживание”. С завистью и так всё понятно – надо самой усаживать попу в кресло и писать хоть что-нибудь из задуманного. Давайте лучше про удовольствие расскажу. И про то, что не понравилось, тоже, но совсем чуть-чуть.
Книга – обширное феноменологическое исследование вины, написанное человеческим языком без лишнего наукообразия. Так и слышала голос Виталия – оно так и говорит в жизни: интеллигентно, аккуртно и точно.
В книге вина рассматривается, как и положено социальному чувству, через призму отношений. Читателю в итоге станет ясно: как вина возникает, как ее отличить от других эмоций, какую роль играет в отношениях и что с нею делать. Текст насыщен примерами из литературы, а вот примеров из кабинета психолога вы не встретите: ни реальных, ни вымышленных. Зато получите удобные списки вопросов, которые помогут экологично обходиться со своей виной и (бонусом) обидой в жизни.
В книге шесть глав. Первая про особенности человеческих эмоций и место вины среди них.
Вторая глава, которая называется “Анатомия вины”, рассматривает ее в паре с обидой, как чувства возникающие при регуляции дистанции между людьми.
На третью главу я обиделась и чуть было не бросила книгу. Называется она “Первородный грех” – нет, вы не очитались. Вот прямо так называется. И вот прямо про него и рассказывает и, возможно, вам, как и мне, захочется пролистнуть это всё. Но, поскольку большинство из нас живет в христианской или постхристианской культуре, сложно понять, что же такое совесть и мораль, не вернувшись к истокам. А вина с ними прочно связана.
Четвертая глава была для меня самой интересной. В ней рассказывается про вину в отношениях разного стиля. Меня восхитило то, что к каждому стилю Виталий нашел такой способ обращения с виной, который поможет отношения не просто сохранить, но и позволит партнерам развиваться в них. Я читала эти кусочки как фантастику – мне пока сложно поверить в такое, но мне нравится надежда, которую может обрести человек с любой типологией характера и подсказки, которые может использовать сам или выдать своему психотерапевту.
Главая 5 – “Перепетии вины” – рассказывает о разных способах обращения с виной в социальной жизни. Становится ясным, как заботливо культура избавляет нас от вины и связанных с нею страданий там, где мы могли бы уже справиться сами. И насколько, вообще, общество и государство поддерживается и определяется стилем переживания вины его членов.
Глава 6 называется “Выражение вины”, но рассказывает не столько про ее выражение, сколько про механизмы модификации контакта с виной в сравнении с полноценным циклом.
В общем, последовательная и целостная история про вину, которая будет полезна и интересна как психологам-практикам, так и людям, которые с виной знакомы не по наслышке и склонны ею мучаться: от страданий не избавит, но много подсказок даст.
Обещала поругать. Про религию уже сказала. Невоцерковленному человеку, особенно имеющему сложные отношения с христианством, может быть тяжело: христианские идеи возникают не в единственной главе, а пропитывают все повествование.
Долго размышляла, является ли самоосуждение и критика собственного текста в конце книги – удачным примером в терминах Виталия “узурпации вины” и таким изящным намеком-шуткой “мол все мы к этому склонны, смотрите, это нормально, вон целый абзац оттерапевтированный человек самобичуется”. Или это серьёзно? Потом поняла, что так мучаюсь этим вопросом, потому что в конце текста мне это не нравится. Все эти “автор местами зануден и дотошен”, кажется, уместно смотрится только в “Записках из Подполья” для создания отвратительного образа главного героя. А тут-то это что за игра?
Впрочем, это всё вкусовщина. Удовольствие мне ни боженька, ни этот абзац не испортили. Рекомендую!
Последние страницы тут/ в ЖЖ/ на windchi.me / на dracat

Никогда не было и вот опять поговорили с коллегами в прямом эфире на срачегонную тему. У Юли в фейсбуке. Про коллективную вину и ответственность. Поскольку никто из нас не историк и не социолог, получилось в том числе про разные виды вины и как она соотносится с ответственность. А также про то, что мешает обходиться с виной к лучшему.

Теперь можно и в отпуск.

Когда сложно быть виноватым

Да и нет весят одинаково

Давно хотела написать текст о забавной цепочке.
Шаг 1. Я чувствую себя неловко, отказывая. Или я чувствую себя неловко, соглашаясь на помощь. Или я чувствую себя неловко, высказывая другому свое недовольство (например, его запахом). Иногда это не неловко, а как-то сильно утружденно, хотя с чего бы: “нет”, короче “привет”.
Шаг 2. Я либо не делаю всего этого и остаюсь со своим посланием, застрявшим на полдороги. Или делаю, но остаюсь в неловкости и раздражении за пережитую неловкость.
Шаг 3. Я либо пишу в сети пост про то, о чем можно просить, или что можно предлагать, или как надо пахнуть. Либо рассказываю возмущенно друзьям, неужели не понятно, о чем можно просить, или что можно предлагать, или как надо пахнуть?! В качестве бонуса, получаю сочувствие и поддержку, иногда согласие (мол да, так приличные люди себя не ведут), иногда возражения (позвольте, но я так поступаю регулярно и другим вроде бы ок).
Схема стоит на дву ногах. Левая предполагает, что существуют высказывания, которые могут другим причинить вред, поэтому есть фразы, которые нельзя произносить, и есть единственно допустимые фразы (если партия скажет – надо, комсомолец ответит – есть!). Правая предполагает, что я знаю, какие высказывания другому могут причинить вред – сам ли догадался, другие ли подсказали. Дальше в зависимости от личностной организации в перечисленных ситуациях возникает вина или стыд. Например, моя подруга просит меня подержать использованный памперс своего ребенка. Мне бы сказать нет. Но как она это переживет?! Значит либо я соглашусь и переживу отвращение, либо не соглашусь и переживу вину. Зачем же она поставила меня в такую ситуацию! Приличные люди так не делают!
Еще хуже, когда на этих же двух ногах отрастают вынужденные невнятные согласия с последующим саботажем или же такие ответы, в которых вообще не разберешь, что человек сказатьо хотел – вероятно, конечно, да, правда тут такое дело…
Бывает ли по-другому? Бывает. Если вдруг предположить, что окружающие меня люди в состоянии пережить отказ или иную обратную связь, а также сделать то, что предлагают. И только им самим известно, что их может задеть, на что они готовы подписаться, а на что – нет. В общем, что другие – взрослые дееспособные люди. Тогда не надо думать за них наперед, тем более, что эффективность этого процесса минимальна. Мне пока такое слабо удается. Видимо, поэтому лучше меня о взаимоуважении написала Анна Черных.

Continue reading

Вина vs бессилие

В последнее время часто замечаю интересную штуку. Насколько бы ни была болезненной вина, часто с ней обходиться много проще, чем с бессилием и последующим разочарованием в собственном всемогуществе. Проще чувствовать вину за болезнь или несчастье близких, чем допустить, что их состояние никак не зависит от меня, а если и зависит, то очень ненапрямую. А если близкий еще и ушел (разорвал отношения или умер), переживание вины – способ не ставить точку в отношениях, все время возвращаясь в них с мыслью: “Вдруг можно было сделать что-нибудь еще или лучше?”
У такой вины уже нет ничего общего с виной, помогающей регулировать отношения и не делать больно другому, опираясь на его обратную связь и собственное сострадание. Искупить ее в такой форме невозможно и получить прощение – тоже. Поэтому токсическая вина – ядро супергеройских персонажей, их нескончаемое топливо. Выход из такой вины возможен через возвращение к границам собственных возможностей и реальности, переживание бессилия и часто – печаль. Я сделала то, что могла в той ситуации, я не в силах этого изменить, умерла так умерла.

keep-calm-oliver-quin

Про вину

113802_original

Утащила у [info]veryfairytale. На этой неделе высказывание Конфуция актуально, как никогда. 3 запроса от клиентов про неизбывную вину, натолкнулась на вопрос на psy-practice.
С одной стороны, вина – чувство социальное, воспитанное, чтобы было удобнее жить с ребенком, а потом с членом общества. С другой стороны, так как человек – зверушка социальная, очень естественно иметь социальные чувства. В том числе иногда испытывать вину, когда мы сочувствуем человеку, которому вольно или неволно причинили боль. Тем более, что можно извиниться и компенсировать урон. Проблемы появляются когда,
1. вина не соотносится с реальным уроном, а урон мнимый, как правило проективный;
2. вина силшком сильная или слишком слабая в отношении ситуации, которая их вызвала;
3. чувства распространяются на ситуации, на которые человек в реальности не может повлиять (например, вина выжившего);
4. у человека нет возможности пережить вину и она переходит в категорию “непереносимых”;
5. у человека нет возможности искупить вину, тогда она становится “неизбывной”.
В последних двух случаях человек начинает избегать ситуаций, угрожающих виной, а оказавшись в таких ситуациях пытается подавить чувства. Так чувства становятся для него токсичными.