Успела впрыгнуть в последний вагон и побывала на вебинаре Андрея Юдина об онлайн-психотерапии. Бесценный вебинар, со множеством авторских и неавторских находок, качественно систематизированной информацией и удивительным опытом присутствия от ведущего из Скандинавии. Для меня это был важный шаг, потому что поднимающиеся в гештальт сообществе обсуждения статуса скайп-терапии для студентов программ, зачета и незачета скайп супервизий и пр., меня задевают. Задевают, как терапевта, работающего иногда в скайп; как клиента, получающего терапию по скайп; как исследователя эмоционального интеллекта в сети и как человека, родившегося за пару десятков лет до расцвета цифровых технологий, но активно их использующего в повседневной жизни.
Много думала после вебинара, а потом еще была на празднике у коллеги, где жарко обсуждала услышанное. Повторяла мысли Андрея о том, что онлайн терапия всегда ограничена относительно реального контакта; что ей нужно отдельно учиться, самостоятельно или у многомудрых коллег; что бывают ситуации, когда при прочих равных – это лучший из вариантов, но чаще – нет; что важно учитывать искушения проекции и пр. (В вебинаре было больше и со множеством тонкостей). А потом стала думать свою мысль.
1. Все, что сейчас обсуждают психотерапевты про скайп, опирается на идею “нормального контакта”. Такой формы присутствия, когда мы находимся в одной комнате с клиентом/клиентами. Где нам доступно прикосновение, если вдруг в нем будет необходимость. И пр. Остальные формы контакта мы рассматриваем как, в лучшем случае, модифицированные или прерванные, в худшем – как неликвидные или патологические. (Я имею в виду те ветки психотерапии, которые одним из действующих веществ психотерапии считают отношения).
2. Это естественное, практически интуитивное представление людей, родившихся в мире без скайпа и видео-звонков в фейсбуке. Средне статистический современный психотерапевт скорее всего проходил взросление и социализацию в этих самых “нормальных” контактах. Бабушка не махала нам с экрана телефона. Мы не текстились с мамой, пока она на работе. Мы не троллили одноклассников в инстаграме. И не переживали кибербуллинг в детском саду. Нам сложно с нашим эмоциональным интеллектом в сети. Мы как сухопутные аквалангисты под водой: нужно быть внимательным к куче деталей и оборудованию вне привычной среды, чтобы выжить и сделать свое дело. И мы, пока, встречаемся с такими же аквалангистами. Зачем? Почему? Почему бы по-простому не встретиться на суше?! Идея того, что с аквалангом – это как-то неправильно, искушает.
3. Потому что пока мы думаем, выходить ли из оффлайна в скайп, в скайп вышли международные рабочие команды и некоторые семьи. И им важно ориентироваться и переживать про свою жизнь в интернет пространстве в приближенных к реальным условиям. А приближенные к реальным для них – это в сети. Поэтому важно на суше, а иногда с аквалангом и под водой. Потому что навык лучше поддерживается и усваивается в тех условиях, в которых планируется его воспроизведение.
4. Мы – “акванавты”, которые осваивают новую среду. Но есть те, кто уже родился и взрослеет на этих “подводных станциях”. Кстати, им скоро наладят костюмы для тактильных контактов и VR-сессий. Ну может не на моем веку, а, может, и на моем. Какой будет у них контакт? В отношении сухопутного явно слегка “искаженным” и, возможно, немного “стремным”.
В общем, я думаю, что скайп-терапия на данном этапе – мощный внешний ресурс. Который еще предстоит присваивать многим людям моего поколения и старше. Прежде чем мы обзаведемся необходимыми внутренними ресурсами для работы в скайп. И это будет необходимо, чтобы строить диалог с клиентами, которые росли со смартфоном в руке. Ну а если не получится – ничего страшного. Рано или поздно они придумают что-нибудь свое для себя. А оффлайн клиентов на наш век хватит.
Continue reading 
