Category Archives: Психология

Истины не существует. Есть только подходы к истине.
Витакер К.

В данном разделе я собрала всё, что так или иначе связано с психологией, особенно, с возможностью применения психологических знаний на практике.

Ничего не хочется… Нет сил… Ничего не помогает… Заставьте меня!

“Работай негр, солнце еще высоко!” – говорю я себе и с тяжелым вздохом сажусь проверять студенческие работы. В отечественной психологии то, что я делаю, называют проявлением воли или волевым усилием. Психолог Лев Семенович Выготский утверждал, что мы учимся что-то делать, направлять свои усилия на достижение цели, усвоив то, как нами управляли взрослые. Окружавшие меня взрослые говорили, что нужно много работать, стараться и выматываться, чтобы все получилось.
Вообще-то, мне очень повезло. Мои взрослые мало меня ругали за провалы в работе и учебе. Поэтому когда мне нужно, я говорю себе: “Работай, негр, солнце еще высоко!” и это срабатывает, хотя и заставляет прикладывать кучу лишних усилий, потому что выматываться – это нормально.
Как-то ко мне обратилась клиентка. Она жаловалась на то, что дело, которое ей так нравилось раньше, больше совсем не радует. И что она совсем не может им заниматься. И сотни других дел выглядят более привлекательными. Старое же греет сердце и амбиции, бросать его не хочется.
– Как я могла бы вам помочь?
– Только не смейтесь. Я представляю это так: вы встанете у меня за спиной с нагайкой и будете подстегивать меня…
– В смысле “бить”, “стегать”?!

Этот диалог звучит дико. Или как шутка, в лучшем случае. Но лишь благодаря своей прямоте. Большинство людей сглаживают углы и приглашают постегать более тонко. Они говорят: “Я не должен давать себе спуска! мне нужно себя заставить! помогите мне в этом!” Самопинки не работают и в поисках того, кто бы пинал, люди приходят к психологу. Но пинки уже не работают. Почему?
Вспомним лабораторных крыс. Если за поворотом налево крысу ожидает удар током, она перестает ходить налево. Если за поворотом направо крысу ждет еда, она ходит направо снова и снова, пока еда не перестанет там появляться. Этому факту никто не удивляется. Не знаю, как воспринимает мир крыса, но подозреваю, что как только опыт удара током или насыщения едой прописывается в мозге, она перестает хотеть ходить налево и начинает хотеть ходить направо. Но, если крыса попросту находится в комнате, где ее бьют током, и ни на что не может повлиять, она покорно ложится на пол и ничего не делает.
Человек очень похож на крысу. Он предпочитает избегать ситуаций с неприятными переживаниями и стремится повторять ситуации с приятными. И рано или поздно полностью теряет стремление что либо делать, когда ничто не сделает лучше. Но вместо реального удара тока нам бывает достаточно пары слов, мыслей или эмоций. Так почему же мы ждем, что будем хотеть заниматься делом, при столкновении с которым постоянно жалим себя виной, стыдом и отчаянием? Или что мы будем решать новые и новые задачи, от завершения которых едва ли получаем краткое удовольствие, тут же забывая его и переходя к новым целям? Человек предсказуем, как крыса. Если учеба и работа причиняют боль, он избегает учебы и работы. Если посиделки с друзьями и компьютерные игры причиняют удовольствие, он продолжает общаться и играть. Если у него нет выбора, работать или не работать, он перестает стремиться вообще куда бы то ни было.
Единственная форма поведения, которую поддерживает наказание, – избегание наказания. В этом мы не отличаемся от крыс. Зато мы отличаемся в способности к обобщению. Это означает, что человек, крепко наказанный за ошибку, сначала начинает избегать ошибок, потом ситуаций проверки, а потом ситуаций угрозы проверки. Пока наконец не решит избегать реальности вовсе, потому что лучше думать о том, что я могу нарисовать великую картину, чем нарисовать обыкновенную, про которую кто-то скажет: “Что за фигня?!” А такой точно найдется. И в нашей культуре с большей вероятностью, чем, например, в Америке. И все это избегание отнимает силы, которые могли бы пойти на занятие делом, результат которого будет проверен и оценен.


Картинку утащила у Ани Леонтьевой

Надеюсь, я описала достаточно безвыходную картину: по мере обучения и социализации мотивация любой общественно полезной деятельности у большинства восточных европейцев должна зачахнуть окончательно задолго до достижения возможного пика продуктивности. Что делать?
1. Начать себя хвалить. А для этого замечать реальные результаты действий и не преуменьшать их. Если самому замечать не удается, найти тех, кто будет поначалу это делать за вас. Психолог, друзья, любая группа поддержки в чем-то. Не обязательно себя хвалить как-то особенно сильно. Важно просто заметить, что что-то получается. Даже если оно у вас получается каждый день на протяжении последних 10 лет. И получается у вех на свете, даже у вашей собаки.
2. Праздновать успех, если он случился. Или хотя бы давать себе время пережить завершение дела, не начиная новое: “Я это сделал(а)”. Важно уделять внимание тому, что именно и как было сделано, чтобы результат получился. И благодарить себя за успех.
3. Перестать себя ругать. Другие с этим и без вас справляются. Как только заметили, что снова себя ругает, вспомните, что эта стратегия не эффективна, и похвалите себя за то, что вовремя спохватились 😉
4. Выработать в себе ответ “Сфигали?!” на любые непрошеные обратные связи. Да, на позитивные тоже.
5. И после этого учиться спокойно оценивать свои дела по внутренним переживаниям: “получилось/не получилось”, “нравится/не нравится”, продолжая соблюдать пункты 1-3. А также переваривать запрошенные обратные связи через призму или в контексте этих переживаний. Для этого потребуется интерес к себе реальному, такому какой я есть. Много интереса.
Как видите, все просто. Но на самом деле – это очень сложная ежедневная работа. Потому что ругать себя научили почти каждого, а относиться к себе с уважением и благодарностью за достигнутое – единицы.

И еще немного о ретрофлексии

“Настоящая жестокость – это жестокость, которую мы проявляем к себе, когда боимся быть собой”.

Номи Маркс, персонаж “Восьмого чувства”

Да и нет весят одинаково

Давно хотела написать текст о забавной цепочке.
Шаг 1. Я чувствую себя неловко, отказывая. Или я чувствую себя неловко, соглашаясь на помощь. Или я чувствую себя неловко, высказывая другому свое недовольство (например, его запахом). Иногда это не неловко, а как-то сильно утружденно, хотя с чего бы: “нет”, короче “привет”.
Шаг 2. Я либо не делаю всего этого и остаюсь со своим посланием, застрявшим на полдороги. Или делаю, но остаюсь в неловкости и раздражении за пережитую неловкость.
Шаг 3. Я либо пишу в сети пост про то, о чем можно просить, или что можно предлагать, или как надо пахнуть. Либо рассказываю возмущенно друзьям, неужели не понятно, о чем можно просить, или что можно предлагать, или как надо пахнуть?! В качестве бонуса, получаю сочувствие и поддержку, иногда согласие (мол да, так приличные люди себя не ведут), иногда возражения (позвольте, но я так поступаю регулярно и другим вроде бы ок).
Схема стоит на дву ногах. Левая предполагает, что существуют высказывания, которые могут другим причинить вред, поэтому есть фразы, которые нельзя произносить, и есть единственно допустимые фразы (если партия скажет – надо, комсомолец ответит – есть!). Правая предполагает, что я знаю, какие высказывания другому могут причинить вред – сам ли догадался, другие ли подсказали. Дальше в зависимости от личностной организации в перечисленных ситуациях возникает вина или стыд. Например, моя подруга просит меня подержать использованный памперс своего ребенка. Мне бы сказать нет. Но как она это переживет?! Значит либо я соглашусь и переживу отвращение, либо не соглашусь и переживу вину. Зачем же она поставила меня в такую ситуацию! Приличные люди так не делают!
Еще хуже, когда на этих же двух ногах отрастают вынужденные невнятные согласия с последующим саботажем или же такие ответы, в которых вообще не разберешь, что человек сказатьо хотел – вероятно, конечно, да, правда тут такое дело…
Бывает ли по-другому? Бывает. Если вдруг предположить, что окружающие меня люди в состоянии пережить отказ или иную обратную связь, а также сделать то, что предлагают. И только им самим известно, что их может задеть, на что они готовы подписаться, а на что – нет. В общем, что другие – взрослые дееспособные люди. Тогда не надо думать за них наперед, тем более, что эффективность этого процесса минимальна. Мне пока такое слабо удается. Видимо, поэтому лучше меня о взаимоуважении написала Анна Черных.

Continue reading

Нащупывая реальность

Никогда не знаю, где именно натолкнусь на реальное и созвучное моменту. За завтраком любимый внезапно цитирует Мураками:

“Открываю глаза. Соображаю, где я. И даже говорю вслух. “Где я?” – спрашиваю сам себя. Вопрос, лишенный всякого смысла. Задавай его, не задавай – ответ всегда известен заранее. Я – в своей собственной жизни. Вокруг – моя единственная реальность. Не то чтобы я желал их себе такими, но вот они – мои будни, мои заботы, мои обстоятельства”.

Хотя, если бы все было так просто, моей профессии бы не существовало. И не приходилось бы помогать клиентам нащупывать эту самую реальность собственной жизни. Прошлое, будущее, фантазии – быть с этим много проще, чем найти себя в актуальных обстоятельствах.

Родительский заказ

Мои коллеги, работающие с детьми, часто рассказывают, как нелегко бывает с родителями. Они приходят и просят исправить их ребенка. Запросы такие частенько возникают от того, что ребенок в каком-то своем проявлении непереносим для родителей и других взрослых. Если говорить корректнее: взрослые при ребенке (или даже из-за него) сталкиваются с чувствами, с которыми не умеют толком обходиться, и определяют их как непереносимые. И тогда есть призрачная надежда работать с родителем.
Но бывают ситуации другого рода. С моими взрослыми клиентами частенько приходят их невидимые родители и, как суфлеры в театре, нашептывают заказ: “сделай более уверенным”, “сделай более успешным”, “сделай менее чувствительным”, “сделай более целомудренным”, “сделай менее непредсказуемым”, “сделай более удобным”. Усвоенная родительская непереносимость напрочь заглушает собственные желания. Они тонут под всеми этими “более” или “менее”. Хотя хочется в такой ситуации часто очень простых вещей: принятие от эмоционально устойчивого (но не тупого!) другого, которое потом превратится в надежное умение “быть собой” и “быть с собой”.

В оформлении использовано фото Анны Радченко из серии “Оборотная сторона материнской любви

Про незакрытые гештальты


Мысли на полях “Перлзовских чтений”

1. В своих исследованиях Блюма Вульфовна Зейгарник показала, что незавершенные действия запоминаются лучше, чем действия завершенные. Фриц Перлз предположил, что неврозы возникают от незавершенных ситуаций (гештальтов). Поэтому клиент помнит эти ситуации и приносит их своему аналитику, с которыми эти ситуации можно завершать, создавая новый опыт здесь и сейчас.
Но! Не любое воспоминание – признак незавершенного гештальта из прошлого. Даже в исследовании Блюмы Вульфовны что-то завершенное испытуемые все-таки запоминали. Кроме того, есть еще контекстуальное научение. Поэтому в схожих ситуациях память подтягивает похожий опыт, вне зависимости от эмоциональной завершенности/не завершенности пережитого. Поэтому воспоминание – всегда часть гештальта актуального и живого.
Например, если девушка расстается с любимым и вспоминает прошлые расставания, это не всегда означает, что прежние отношения не завершены. Зато точно напоминает, что расставание можно пережить и частенько даже содержит подсказку, как именно.

2. Не все гештальты должны быть немедленно закрыты, иначе преждевременная эякуляция была бы эталоном сексуальной жизни. Умение поддерживать возбуждение необходимо в любом длительном процессе. Вопрос во времени поддержания, целях и смыслах.

“Точка возврата”

maxresdefault

Узнала о существовании документального фильма Ирины Скуминой и немедленно его посмотрела. “Точка возврата” – документальное кино о работе с психической травмой. Может быть интересно как людям, далеким от психотерапии, так и тем, кто собирается работать с травмой и проходит подготовку в этом направлении.
Сюжет прост. Три терапевта: Елена Лопухина (психодраматист), Елена Петрова (гештальт-терапевт) и Ольга Троицкая (телесно-ориентированный психотерапевт) – ведут группу по работе с психической травмой. Откуда взялась группа и как они умудрились добиться нужного уровня безопасности при камерах и вот этом всем – для меня большая загадка, которая заставляет фантазировать об инсценировке. А может все взаправду – тут уже не разберешь. Техники реальные. Истории правдоподобные. Пять месяцев спустя после группы участники рассказывают о том, как изменилась их жизнь, что подчеркивает глобальность влияния травмы на жизнь. И масштабы эффекта исцеления.
Увы, есть некоторые тонкости, связанные с жанром и ограниченностью времени. Например, телесная работа показана не полностью и в искаженном хронологическом порядке. Возможно, что-то другое так же прошло редактуру. И реальную продолжительность сессий разобрать невозможно. Что не умаляет культурной ценности проделанной Ириной и ее командой работы.

Ссылка, чтобы приобрести полное видео на русском с английскими субтитрами.

По итогам презентации номера “Сексуальность и нормализация в психологической перспективе”

CMJ8deRWgAA8iuU.jpg large Презентация номера, инициированного в том числе круглым столом, превратилась в круглый стол. Дискуссия была насыщенной, поэтому мне сразу не хватило сил написать свой отклик, а теперь неделю спустя после самой встречи в свете терракта в Орландо все, что бы я ни написала, будет иметь политический оттенок. Видимо, про это в некотром смысле говорил Михаил [info]mnemtsev Немцев: пока психологи, социологи, культурологи встречаются в кулуарах и обсуждают на научных дискуссиях, как все плохо с отношением к негетеросексуальным людям в России и как всем от этого плохо, ученые ничего не меняют. Хотя, видимо, и не в этом задача науки.
Сергей Николаевич Ениколопов важную вещь сказал: по сути гомофобия – частный случай ксенофобии. Убийство геев и корректирующие изнасилования – преступления из ненависти, о которых наука уже довольно много знает. Можно и нужно заимствовать модели исследования и модели экспертиз из этой сферы. На мой взгляд, специфику ненависти добавляет чрезмерное морализаторство вокруг темы секса и слабая способность переносить отвращение и стыд в связи с телесными процессами.
Данила Гуляев интересную идею озвучил о том, что в случае с консультированием ЛГБТКИА многих психологам мешает не отсутствие знаний, а отсутствие незнания. Феноменологическая ориентация на то, что происходит с человеком может решить множество проблем в данном случае. Это то же, о чем мы писали с Ханой в статье: часто обращение ЛГБТКИА к психологу касается тех же вопросов, что заботят всех остальных. Они обращаются в состоянии личного кризиса или кризиса в паре, со сложностями в отношениях и на работе, с последствиями пережитого насилия и угрозы жизни. И в этом они ничем не отличаются от гетеросексуальных и гетеронормативных людей. И приципы работы не отличаются и не могут отличаться координальным образом. Только конфиденциальность становится очень важной, как базовое правило безопасности. И ресурсов часто у клиента будет не слишком много из-за большей изоляции. Но не всегда.
Это с одной стороны. А с другой стороны, каждый раз натыкаясь на словосочетание “лгбт-френдли” в резюме психологов я с одной стороны радуюсь – есть те, кто готов работать, – с другой расстраиваюсь. Ведь эта формулировка предполагает, что есть огромное количество нелгбт-френдли психологов, которые, надеюсь, сознают ограничения своей компетенции и не берутся работать с теми, с кем не готовы следовать правилам этики. И поэтому мне кажется, что все-таки обсуждение в профессиональных кругах что-то решает, по крайней мере для сомневающихся и открытых психологов. Просто это медленный путь. В этом смысле наш номер не содержит каких-то мега-инновационных статей. Часть – это практически ликбез. Но на данном этапе это очень важно. И хорошо, что он получился.

Welcome to the bright side of the dark side

Это видео – лекция Марии Сергеевны Егоровой “Светлые стороны тёмных черт личности”. Очень плотная. О чем? О том, что даже у самых серьезных личностных расстройств есть свои преимущества. Например, социопаты проще принимают сложные решения, а нарциссы всем нравятся. Лекция очень плотная. В ней описано много исследований, увы, не упоминаются ссылки на авторов – поэтому гуглить я их буду еще долго. Человек с той или иной выраженной чертой характера может страдать. Еще больше могут страдать окружающие. Поэтому даже ученые частенько маркируют те или иные свойства личности, как “хорошие” и “плохие”. Но все ли так однозначно?

В общем, не все то ужас, что не ужас-ужас-ужас!

Правда, у слушателя может сложиться впечатление еще интереснее, чем идея “темной триады”: “Вот эти люди с выраженным нарциссизмом, маккиавелизмом и психопатией мало того, что сволочи, так еще и выгоду получают от этого. И вряд ли это можно компенсировать абстрактным благом обществу”. Особо искушенный читатель даже добавит к выгоде определение “вторичное”. Но, ИМХО, выгода тут первичная и связана именно с болезненностью состояния изнутри. Черты характера возникают и закрепляются как наиболее удачные способы приспособления к условиям жизни еще в детстве. Психика – мощное орудие приспособления, которое позволяет нам выживать в странных природных условиях и в еще более странных социальных, например, в семье с родителем, который не причиняет ничего, кроме боли. Это не повод терпеть или прощать что-то от человека с ярко-выраженными агрессивными в отношении вас привычками, а просто факт. Это не хорошо и не плохо, это адаптация.

Большое спасибо Хане Кочетковой, которая поделилась ссылкой. А лекции “Праксиса” очень интересные. Буду делиться еще

Апология отрицательных эмоций: РОЛЬ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ ПЕРЕЖИВАНИЙ РАЗЛИЧНОГО ЗНАКА В РАЗВИТИИ РЕГУЛЯЦИИ ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ЖИЗНИ ВЗРОСЛОГО ЧЕЛОВЕКА

getIma89ge с сайта empathi.ru

Мне давно хотелось написать то, что я думаю об идеализации положительных эмоций, популярности “позитивного мышления” и пр. Но пока я планирую написать популярно, сделала наброски, которые легли в основу этой статьи. Главной целью работы является исследование роли положительных и отрицательных эмоций в саморегуляции человека. Статья состоит из трех частей. 1. Теоретический анализ проблемы деления эмоций на положительные и отрицательный. 2. Обзор зарубежных и отечественных эмпирических исследований роли эмоций обеих знаков в жизни человека. 3. Эмпирическое исследование знака эмоций, анализу которых уделяют внимание взрослые люди в процессе направленного развития регуляции эмоциональной сферы c применением СЭД (структурированного эмоционального дневника).
Continue reading