Category Archives: Психология

Истины не существует. Есть только подходы к истине.
Витакер К.

В данном разделе я собрала всё, что так или иначе связано с психологией, особенно, с возможностью применения психологических знаний на практике.

ВИНА, ГНЕВ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ В ГЕШТАЛЬТ-ТЕРАПИИ ч.3

Финальная часть.
1. Про вину и злость
2. Про цикл вины и (без)ответственность

Как и в чем помочь клиенту, переживающему вину?
Вина – неприятное чувство, которое может длиться достаточно долго, снижая качество жизни. Поэтому, переживающий вину клиент, зачастую приглашает психотерапевта поскорее от неё избавиться. Он может рассказывать про ситуацию вины, жалуясь или оправдываясь, преуменьшая свою роль и преувеличивая роль обстоятельств или наоборот, неосознанно ставя психолога на роль судьи или запрашивая отпущение грехов [5]. К счастью, гештальт-терапия никогда не была терапией, направленной, на избавление от чувств. И хоть соблазн разрешить вину немедленно, используя катарсические техники, обвиняя всех вокруг или злясь на пострадавших, силён (особенно если психотерапевту некомфортно в собственном проживании вины), гештальт-терапия обладает всем необходимым, чтобы помочь клиенту сделать вину проживаемой, опереться на нее для построения подходящих ему отношений и для развития совести как внутреннего чутья правильного взамен костным интроецированным структурам морали.
Приравнивая вину к сопровождающей ее злости и/или обиде, мы поддерживаем убеждение клиента, что вина непереносима или вредна. И игнорируем роль, которую она играет в отношениях. Встречаясь с жалобами клиента на чувства в ситуации вины важно развернуть проживание полного цикла опыта.
1. Для начала важно понять, что именно клиент называет виной. Помочь ему обнаружить ощущения в теле и заметить собственные, возникающие рядом с ним. Вместе классифицировать их, на что они больше похожи: может быть на страх, может быть на сожаление, а может быть и на гнев. Это поможет определить, какой тип вины разворачивается в текущей ситуации. Если это вина второго типа, важно поддержать клиента в отделении собственных чувств от чувств пострадавшего и осознанном сострадании. Если это вина первого типа, фокусировка на телесных ощущениях может сделать внезапно доступным травматический опыт из прошлого клиента. И переработка его хоть и не связана непосредственно с актуальной виной, но является необходимой для дальнейшей работы.
2. Далее важно заметить, как складывается ситуация в восприятии клиента и в восприятии терапевта, который слушает его историю. Как клиент замечает, что другой пострадал? Есть ли место другому в обозначении уязвленности? Сколько в этом актуального материала, связанного с ситуацией и отношениями, в которых возникла вина? Сколько связано с прошлой историей клиента? Что происходит с ответственностью в этой ситуации? Переживает ли клиент за свои действия или сужает или расширяет зону ответственности? Может быть, клиент переживает опыт навязанной или иллюзорной вины
? Или же зона ответственности определена четко и совпадает с авторством действий? Как это влияет на переживания клиента: усиливает или ослабляет вину, дает доступ к другим чувствам? Как это влияет на переживания терапевта? Удивляет, вызывает жалость, сочувствие, страх, гнев? Тут обнаружение страха и разворачивание злости к тем, кто раньше наказывал или несправедливо вменял вину, хоть и прерывает цикл вины, но является необходимым для продвижения дальше.
3. Важно заметить, к каким действиям подталкивает клиента переживание вины и как направляет его мышление. Есть ли действия, которые клиент готов признать собственной ошибкой или неаккуратностью? Есть ли зона, где он принимает свою неправоту? Как на это откликается терапевт? На этом этапе, клиент и терапевт могут обнаружить, что пытаясь заметить свой промах, клиент опирается не столько на себя и актуальные отношения, сколько на правила, по которым должен чувствовать себя виноватым. Тогда снова приходится отвлечься от цикла вины и обратиться к пересмотру обнаруженных интроектов.
4. Важно вместе сформулировать, что можно сделать для исправления ситуации или компенсации ущерба. Поддержать клиента в том, чтобы искать искупления и прощения в отношениях, где он причинил боль. Или признать, что прощение в отношениях невозможно и тогда найти тот способ, которым клиент сможет простить себя или же жить дальше непрощенным.
Особенно тонкой и сложной становится эта работа, когда вина возникает в клиент-терапевтических отношениях. Совместно прожитые ситуации такого рода, в которых удается пройти полный цикл вины, оказываются трансформирующим для тех клиентов и терапевтов, кто страдает от токсической вины или избегает вины любой ценой. В длительной психотерапии невозможно избежать ситуаций вины. Причем нарушить договоренности и причинить страдание может как терапевт клиенту, так и клиент терапевту. Хорошо, если удается это заметить, признать вину, вступить в диалог и перестроить отношения таким образом, чтобы они способствовали развитию обоих участников.

1. Yontef G. Shame and Guilt in Gestalt Therapy: Theory and practice. // The voice of shame: silence and connection in psychotherapy / Robert G. Lee and Gordon Wheller editors. – 1996 – pp. 351-380 .
2. Белинская Е.В. Психология и психотерапия вины и стыда с позиции гештальттерапевтического подхода // b17 [сайт]. – 2017. – URL: https://www.b17.ru/blog/54523/?ysclid=lbgqqwfnsg813512208 (дата обращения: 19.12.2022)
3. Бубер М. Вина и чувство вины. // Вестник РАТЭПП. – 1994. – N 2. – С. 7-34.
4. Долгополова М. Работа с эмоциями в гештальт-терапии // Личный сайт Марии Долгополовой [сайт]. – 2014. – URL: https://mariadolgopolova.ru/stati/rabota-s-emotsiyami-v-geshtalt-terapii.html (дата обращения 19.12.2022)
5. Дубинская В.В. О чувствах в психотерапии. Сепарация. М. 2011, 280 с.
6. Немиринский О. Стыд и диалог // Московский Институт Гештальт-Терапии и Консультирования [сайт]. – URL: http://gestalt-therapy.ru/biblio/theor/shame_and_dialog/ (дата обращения 19.12.2022)
7. Орлова Т. За Закрытыми дверями. Почему происходит домашнее насилие и как его остановиться. – М.: БФ «Нужна помощь», 2022. – 272 с
8. Перлз Ф. Гештальт-семинары / Перевод с англ. – М.: Институт Общегуманитарных исследований, 2007. – 352 с.
9. Пугач Н., Булюбаш И. Механизмы формирования вины и стратегии работы гештальт-терапевта по восстановлению контакта. // Актуальные вопросы гештальт-терапии и профессиональной подготовки гештальт-терапевтов. Сборник статей ВШГТ. Под ред. И.Д. Булюбаш. – Нижний Новгород – Тольятти – Ижевск – Москва, 2017. – сс. 81-94.
10. Смирнов А. Словарь чувств 2011// https://isidor2008.livejournal.com/6126.html
11. Сонькин В. Вина – самое человеческое переживание. М., Институт Общегуманитарных Исследований, 2022. 318 с.
12. Фрейд 3. Скорбь и меланхолия. https://freudproject.ru/?p=796
13. Черняев Л. Взгляд гештальт-терапевта на базовые эмоции // Гештальт 2007. Часть 2. Философия и этика в гештальт-подходе. Москва. МГИ, 2007. Сс. 48-55.

ВИНА, ГНЕВ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ В ГЕШТАЛЬТ-ТЕРАПИИ ч.2


Продолжаю публиковать свою прошлогоднюю статью про вину в жизни и гештальт-терапии. Начало тут.
Цикл вины и ответственность
Одна из важных функций вины – восстановление отношений после причиненной боли или нарушенных договоренностей. Человек, осознающий свою вину, может пройти в отношениях по пути признания ущебра/принесения извинений, возмещения ущерба, получения прощения и принятия прощения. На каждом этапе происходит синхронизация в паре виноватый-пострадавший. Например, я разбила любимую чашку бабушки, вижу, как она плачет и причитает, и говорю: “Как печально, что я разбила твою чашку. Я виновата. Хочешь, я куплю тебе новую чашку? Прости меня, пожалуйста”. А бабушка отвечает со слезами на глазах: “Да, очень жаль, эта чашка важна для меня. Не надо новой, мне достаточно твоих извинений”, – или: “Нет, я совсем не расстроена из-за чашки”. В первом случае происходит синхронизация, во втором – цикл обрывается на этапе принесения извинений, причем со стороны бабушки. Вина является функцией отношений, поэтому обрыв может быть с любой стороны: отрицание ущерба (я не виноват/нечего извиняться), возмещения ущерба (нежелание что-то делать/отказ другому в возможности исправить ситуацию), прощения (я не верю, что меня простили, продолжаю исправлять/другой не прощает, все время поминает ущерб). Не все циклы вины могут быть завершены. Бывает непоправимый ущерб. У каждого есть вещи, которые невозможно простить. Но чем больше завершенных циклов вины человек проживает, тем легче переносится вина. У человека складывается опыт того, что вина – это эмоция в ситуациях, которые случаются, её можно пережить и иногда даже сохранить отношения, можно извиниться и быть прощенным. Если цикл прерывается на каком-то этапе, вина может затягиваться, становиться неизбывной, принимать токсичные формы. Чем больше оборванных циклов, тем сложнее сталкиваться с новой виной. Это приводит к тому, что вина маркируется как непереносимое чувство. Тогда огромное количество усилий тратится на то, чтобы вины не переживать. Так появляются безответственные и гиперответственные люди.
Под ответственность я понимаю переживание согласия с собственными совершаемыми действиями и готовности встречаться с их последствиями. Ущерб другому и переживаемая вина – одно из возможных последствий моих действий. Поэтому если вина непереносима и я стараюсь ее избежать, происходят искажения в области ответственности. Есть минимум два надежных способа избежать вины.
Первый способ – безответственность. Надо отказаться от авторства своих действий. Так развивается внешний локус контроля, когда мне кажется, что причина моих действий, побед и поражений, ошибок и успехов лежит не во мне, а в других. “Не виноватая я, он сам пришел”. В жизни это может выглядеть не так карикатурно, как в “Бриллиантовой руке”, а проявляться в пассивности, безинициативности, проживании “не своей жизни” [11]. Также можно признавать свои действия, но отрицать ущерб до последнего, что является, пожалуй, самым разрушительным для отношений сценарием.
Второй способ – гиперответственность. Можно стать чрезвычайно дотошным, аккуратным и исполнительным, чтобы никого никогда не задеть. Для того, чтобы знать, где и как именно быть дотошным, аккуратным и исполнительным, приходится прокручивать в голове сценарии, в которых я виноват, а в реальности избегать их реализации. В этих сценариях я все равно проживаю вину, изолируя ее из отношений в моем воображении, и множу незавершенные циклы. Такая жизнь требует больших усилий, потому что вместе с виной я изымаю из отношений ответственность другого: указать мне, что что-то идет не так, быть открытым в своей уязвимости, создавать нашу совместность. Гиперответственным людям приходится делать домашние задания за детей, переделывать работу подчиненных и пр., оставаясь при этом в одиночестве. В долгосрочной перспективе такие попытки избежать вины оказываются проигрышными, потому что никого никогда не расстроить невозможно, рано или поздно придется принять на себя полный груз вины, помноженный на циклы, прерванные в моем воображении. Также гиперответственные люди оказываются особенно уязвимыми к т.н. иллюзорной вине [7], т.е. вине за то, на что никто не может влиять. Привыкнув расширять зону ответственности на других людей, они могут расширять ее до области ответственности нечеловеческой: божественной или случая, избегая переживания бессилия и поддерживая иллюзию всемогущества. Так можно переживать вину за не сданный вовремя проект из-за пожара в офисе, игнорируя что пожар невозможно было предсказать и на него повлиять.
Обе стратегии избегания вины могут сопровождаться злостью в ответ на любые (при)знаки наказания или уязвленности другого. В этом случае исходная вина первого или второго типа скрывается за злостью на пострадавшего (victim blaming, т.е. обвинение жертвы) или её ретрофлексией в форме самообвинения и самонаказания. Эту злость важно отличать от злости в ответ на обвинение, как попытку манипуляции виной, когда другой человек пытается ложно связать свой ущерб с моими действиями, симулирует или преувеличивает свою уязвленность. В такой ситуации человек может испытывать так называемую навязанную вину за то, что является последствием действий другого. Например, когда автор насилия обвиняет жертву в том, что она спровоцировала его на агрессивные действия. Такая вина не может разрешиться через естественный цикл, так как человеку вменяется ответственность за действия другого. Она может быть переработана только через поддержку злости для восстановления границ личности [7].

1. Yontef G. Shame and Guilt in Gestalt Therapy: Theory and practice. // The voice of shame: silence and connection in psychotherapy / Robert G. Lee and Gordon Wheller editors. – 1996 – pp. 351-380 .
2. Белинская Е.В. Психология и психотерапия вины и стыда с позиции гештальттерапевтического подхода // b17 [сайт]. – 2017. – URL: https://www.b17.ru/blog/54523/?ysclid=lbgqqwfnsg813512208 (дата обращения: 19.12.2022)
3. Бубер М. Вина и чувство вины. // Вестник РАТЭПП. – 1994. – N 2. – С. 7-34.
4. Долгополова М. Работа с эмоциями в гештальт-терапии // Личный сайт Марии Долгополовой [сайт]. – 2014. – URL: https://mariadolgopolova.ru/stati/rabota-s-emotsiyami-v-geshtalt-terapii.html (дата обращения 19.12.2022)
5. Дубинская В.В. О чувствах в психотерапии. Сепарация. М. 2011, 280 с.
6. Немиринский О. Стыд и диалог // Московский Институт Гештальт-Терапии и Консультирования [сайт]. – URL: http://gestalt-therapy.ru/biblio/theor/shame_and_dialog/ (дата обращения 19.12.2022)
7. Орлова Т. За Закрытыми дверями. Почему происходит домашнее насилие и как его остановиться. – М.: БФ «Нужна помощь», 2022. – 272 с
8. Перлз Ф. Гештальт-семинары / Перевод с англ. – М.: Институт Общегуманитарных исследований, 2007. – 352 с.
9. Пугач Н., Булюбаш И. Механизмы формирования вины и стратегии работы гештальт-терапевта по восстановлению контакта. // Актуальные вопросы гештальт-терапии и профессиональной подготовки гештальт-терапевтов. Сборник статей ВШГТ. Под ред. И.Д. Булюбаш. – Нижний Новгород – Тольятти – Ижевск – Москва, 2017. – сс. 81-94.
10. Смирнов А. Словарь чувств 2011// https://isidor2008.livejournal.com/6126.html
11. Сонькин В. Вина – самое человеческое переживание. М., Институт Общегуманитарных Исследований, 2022. 318 с.
12. Фрейд 3. Скорбь и меланхолия. https://freudproject.ru/?p=796
13. Черняев Л. Взгляд гештальт-терапевта на базовые эмоции // Гештальт 2007. Часть 2. Философия и этика в гештальт-подходе. Москва. МГИ, 2007. Сс. 48-55.
Продолжение следует…

ВИНА, ГНЕВ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ В ГЕШТАЛЬТ-ТЕРАПИИ ч.1

Чтобы вдохновиться формулировать статью по итогам этого года, решила выложить по кусочкам прошлогоднюю. Опубликована в сборнике “Гештальт 2023” сс. 55-66

2022 год вернул тему вины в кабинеты русскоязычных психологов с неотвратимостью рока. Гештальт-терапевтов понимание вины возвращает к самым истокам подхода. G. Yontef [1] в 1996 году писал, что ещё поколение назад тема вины была центральной для всех терапевтических модальностей, включая гештальт-терапию, а позже фокус сместился в направлении стыда. Вина в то время рассматривалась в гештальт-терапии как следствие конфликта между организмическими импульсами (драйвам, потребностями, желаниями и аффектами) и интернализованными ценностями и предписаниями.
Вслед за З. Фрейдом [12], который рассматривал самообвинения меланхоликов как невыраженные претензии к окружающим, Ф. Перлз [8] связывал вину с проецируемой обидой: «Невыраженная обида часто воспринимается как чувство вины или превращается в него». Это задало определенную традицию в обращении с виной у гештальт-терапевтов, когда вина описывалась через прерывание контакта: проекция обиды и ретрофлексия злости у Ф. Перлза, отношение с интроецированными объектами у Г. Йонтефа, следствие слияния у О. Немеринского. Иногда вина рассматривается вовсе как особый «жертвенный» механизм, который позволяет человеку сохранять отношения с автором насилия [7]. Каждый из этих взглядов оказывается ценным в отношении невротической (токсической) вины, цикл которой поддерживается без завершения, причиняя человеку страдания. Но иногда такое представление о вине доходит до крайности, когда можно столкнуться с мнением, что в вине нет биологической природы, одно лишь интеллектуальное построение, и ее невозможно ощутить в теле [4]. Или к попыткам сводить весь опыт вины к работе со страхом наказания, гневом на обвиняющую или наказующую фигуру или переработкой интроектов.
В то же время гештальт-подход в отношении вины может быть иным. Для этого важно опираться на холистическое представление об эмоциях, в которых психическое и биологическое существуют в тесном переплетении. И тогда вина становится одной из базовых эмоций (как она описана, например, у Л. Черняева [14]), играющих важную роль в организмической регуляции человека как представителя социального вида. А страх и гнев, окружающие вину, могут быть вторичными эмоциями как в ответ на само переживание вины (боюсь не пережить ее и злюсь, что вынужден переживать неприятное), так и на особенность актуальных и прошлых отношений в ситуации, к вине располагающей. Ориентация гештальт-подхода на диалог и понимание полевой природы психики позволяет рассматривать вину как эмоцию, возникающую в отношениях в процессе регуляции дистанции, как это описано у О. Немеринского [6]) и В. Сонькина [11]. Также важным становится экзистенциальный аспект вины, когда ее переживание рассматривается возможным благодаря «принятию ответственности перед своим отношением к собственному бытию» по М. Буберу [3]. Ориентация на феноменологическое исследование позволяет поддерживать клиента в дифференциации разных типов вины, опознавать сопровождающие ее чувства и обнаруживать новые способы не столько освобождения от вины, сколько опоры на неё в отношениях с собой, миром и другими людьми.
Continue reading

Злость, агрессия и насилие


Пишу пост для тех, кто стыдится насилия со своей стороны, боится агрессии и избегает злости. Не чтобы все нормализовать, а чтобы провести хоть какие-то границы между понятиями, в которых путаются даже коллеги.

1. Злость – это эмоция. Значит мы её чувствуем и иногда из-за нее думает гневные мысли. Мы конструируем злость когда обозначаем нечто как препятствие к удовлетворению своих потребностей. Она толкает нас к тому, чтобы ступить в контакт с этим препятствием и его изнечтожить. Но сам факт того, что мы переживает злость, означает, что мы ещё не вступили в контакт и занимаемся психической деятельностью и эмоциональной регуляцией, а не эмоциональным действием из гнева. Если я умею замечать, что я злюсь, как в этом связывается картина мира и мое состояние, то я могу выбирать более или менее подходящие способы достижения цели с помощью устранения или обхода препятствия.
Иногда от слова “злость” образуют всякие прилагательный. Например “злой”. Злым, то есть выражающим злость, человек может быть ситуативно (иногда), а может частенько. Тогда говорят о “злобном характере” или называют человека “злобным, злобливым”.
Но, вообще, видимо, злость случается со всеми людьми и не однажды.

2. Агрессия в широком смысле – это поведение, направленное на то, чтобы что-то захватить, уничтожить или изменить под себя, или демонстрация готовности к такому поведению. Она может быть как связана со злостью, так и нет. Воспитательные действия часто агрессивны, так как направлены на то, чтобы изменить другого человека. Например, приучить его чистить зубы. Но для этого не обязательна злость. Когда агрессия направлина на достижение каких-то рациональных целей и не сопряжена со злостью, её называют инструментальной.
Агрессия – поведение, не чувство. Агрессию не чувствуют, а делают или наблюдают.
Агрессивность – это склонность к тому, чтобы реализовывать агрессивные действия. Она может быть связана со “злобным характером”, а может и не быть. Может быть, человек просто считает, что агрессия – это крутой способ достижения своих целей.
Но, вообще, агрессия свойственна практически всем видам животных. Даже травоядные могут боднуть хищника так, что мало не покажется. И да, самооборона – тоже агрессия. Просто мы ее как-то больше уважаем, чем агрессию из зависти, например.

3. Насилие – это агрессия в отношении того, у кого меньше власти, с целью изменить его поведение на более желательное. Насилие мы тоже не чувствуем, а можем делать или наблюдать. Но важно, что агрессия двух равных людей в отношении друг друга – не насилие, пока у одного нет рычага давления на другого. Опять-таки, оно может быть вызвано злостью или нет. Мне нравится взгляд на насилие Татьяны Орловой, которая считает насилие – адаптивным механизмом выживания рода в определенных экономических ситуациях, как правило, дефицитарных. Потому что это ситуации, когда благополучие рода перевешивает ценность индивида. Собственно, насилие – механизм адаптации к окружающему миру, который позволяет на базе отношений привязанности так перестроить ценности личности, чтобы работать на интересы системы.
Опять-таки, опыт насилия есть у всех людей со всех сторон.

Как выражать и реализовывать злость, чтобы адекватно ситуации дозировать степень агресии и не прибегать к насилию? Есть простые правила.
1. Злость можно выражать, когда в отношениях есть равенство. (Если ресурса больше у тебя, рискуешь оказаться насильником; если меньше, рискуешь быть не услышанным или ещё чего похуже).
2. Важно описать поведение другого, которое вызывает вашу злость, максимально безоценочно.
3. Выразить свое отношение к этому, пояснив фрустрация какой вашей потребности приводит к злости.
4. Попросить так не делать. Если нужно обозначить что нужно, чтобы восстановить нанесенный ущерб.
5. Описать бонусы или санкции.

Если вы никогда этого не делали, следовать этим правилам может быть сложно. Это требует тренировки. И развития дополнительных навыков.

Лабиринт эмоций. Промежуточные итоги


Удивительное дело с этими психологическими группами. Иной раз несостоявшиеся проекты приносят больше, чем состоявшиеся. “Лабиринт эмоций” мы с Ирой задумали давно и, возможно, выбрали не лучшее время для реализации и способ позицирования. Поэтому группа не набралась. Эмоции, эмоциональная регуляция и эмоциональный интеллект – мое слабое место это моя любимая тема со второго курса вуза. То есть 20 лет уже – своеобразныю юбилей. Иногда мне кажется, что я знаю про эмоции все, а иногда, что вообще ничего не знаю. Я все еще сталкиваюсь с теориями и исследованиями, которые все мои представления ставят с ног н голову. А тут я с таким азартом готовилась, что забыла про все на свете. Открывала старые книжки и новые, двигала личную терапию, обсуждала эмоции с коллегами. И вот кажется, что я могу сказать после Экмана, Лазаруса и Баррет? Но вдруг по мере подготовки родился целый набор текстов. Группы нет, а они остались и я им рада. Пусть повисят здесь величавым списком. Почти брошюра вышла или пара глав из книги.

Зачем нужны эмоции?

Что пошло не так в детстве?

Что может быть не так, когда мы выросли?
Что мешает взрослым людям разбираться в своих чувствах? #1 Дефицит навыка самонаблюдения
Что мешает взрослым людям разбираться в своих чувствах? #2 Особенности эмоционального словаря
Что мешает взрослым людям разбираться в своих чувствах? #3 Много фонового дискомфорта и мало навыков
Что мешает взрослым людям разбираться в своих чувствах? #4 Усвоенные правила и убеждения
Нелирическое отступление: Базовые убеждения, помогающие в осознавании эмоций
Что мешает взрослым людям разбираться в своих чувствах? #5 Эмоции от эмоций
Что мешает взрослым людям разбираться в своих чувствах? #6 Дефицит навыков успокоения себя
Что мешает взрослым людям разбираться в своих чувствах? #7 Нет навыков выражения и воплощения эмоций
Что мешает взрослым людям разбираться в своих чувствах? #8 Внутриличностные конфликты
Что мешает взрослым людям разбираться в своих чувствах? #9 Недостаток культурных практик Continue reading

Министерство глупых походок против бытового травматизма

На третьей неделе самоизоляции стала больше встречаться с бытовым травматизмом: тут на угол в комнате налечу, там нож сорвется при готовке. О похожих вещах рассказывают клиенты. Я нашла 3 способа рассматривать эту проблему.
Continue reading

Земля в иллюминаторе как позитив


Приятный фон моей жизни сейчас составляет то, что я выкладываю раз в день в инстаграме свои цветочки, а также лекции Ани Юсуповой, которые на эту мысль навели.
Одна из лекций есть в открытом доступе. Это видео, в котором Аня рассказывает про опыт космонавтов и участников изоляционных экспериментов, который может быть полезен нам сейчас в нашем опыте самоизоляции. О стресс-факторах и методах противоборства им. Мы не космонавты, конечно, не проходили жесткого отбора и не рвались в эту изоляцию, но тем менее. Захватывающе интересно. Думать про себя как про космонавта много приятнее, чем как про заключенного в тюрьме.
А еще я радуюсь тому, как многое из того, что разработано как специальная мера, само собой придумывается мной и людьми вокруг. Например, люди, которые не выходят на улицу, в соседских группах просят выкладывать фотографии любимых мест. Чем не земля в иллюминаторе? Или первое от чего я напряглась при мысли, что останусь дома, что я останусь без ходьбы и бега, которые меня спасают в самые сложные моменты жизни. Но если даже в космосе есть беговая дорожка, то почему я должна оставаться без движения в своей квартире?

А на фотографии – кусочек сахары. Растения, особенно цветующие в пустыне, вызывают у меня восхищение стокойстью и веру в жизнь.

Меньше информации – меньше стресса

Продолжаю генерировать #позитивпосрединедели на psyvert.ru.
У меня прошла первая неделя на самоизоляции. Активная и увлекательная. И вот, что я замечаю. Тяга добывать информацию о коронавирусе, курсе рубля и политических событиях России по интенсивности стремится к непреодолимой. При этом информация, которая поступает – сводки заражений, изменения в ценах нефти и валюты и пр. – является стрессором. На основании всего, что я узнаю, мозг начинает генерировать прогнозы, сознательные и бессознательные. Прогнозы один хуже другого. К реализации прогнозов нужно готовиться. По крайней мере, так считает тело. В этом отличие нас, “зверушек подпорченных психикой”, от других животных. Человек разумный умеет создавать в воображении картинки и телесно реагировать на них, как на настоящие. Чтобы выбросить в кровь адреналин и кортизол, нам не нужно видеть бегущего на нас медведя с окровавленными клыками – достаточно, послушать впечатляющую историю о нападении медведя на совершенно постороннего человека. А уж если не на постороннего, а близкого нам – ух!
В общем, на данном этапе большинство окружающих нас стрессоров – информационные, в некотором смысле, виртуальные. Является ли отсутствие туалетной бумаги в ближайшем магазине угрозой? Само по себе нет. Но, если я на основании этого строю прогноз, что сейчас все важные продукты пропадут, а попу подтирать будет не чем, и подкрепляю это воспоминаниями из советского детства с дефицитом, возникает стрессор. Чем больше угрожающих прогнозов, тем больше я вижу признаков угрозы и лабиринт разум заполняется чудовищами.
Чтобы снизить давление информационных стрессоров, нужно, как минимум, три вещи.
Во-первых, на время освободить информационное поле от угрожающей информации. Ограничить чтение новостных сайтов и соц. сетей. Заодно можно отследить, как легко образуются и функционируют привычки в стиле “в любой непонятной ситуации зайди в фейсбук”.
Во-вторых, заполнить образовавшуюся пустоту от оборванных действий, чем-нибудь еще. Желательно простыми действиями с ясным результатом. Это возвращает переживание контроля, которое утеряно от длительного контакта со стрессором, который невозможно уничтожить или избежать.
Про первый пункт хочу поделиться своим приятным опытом. Я уже давно слышала про приложение Forest. А тут представился повод. По сути – это игра, формирующая привычку не залипать в телефоне. Работает это так. У вас есть небольшой кусочек леса. В начале дня он пустой. Вы ставите себе челлендж на сколько-то минут и выбираете дерево, которое хотите посадить. Если за это время вы не выходите в другие приложения, дерево вырастает здоровым и красивым. Если вам это не удается, вырастает кривой сучочек. Входящие и исходящие телефонные звонки не прерывают рост. Все остальное – да.
В-третьих, искать способы телесного отреагирования, успокоения и расслабления. Спорт с бегом, потряхиваниями и всякие движениями борьбы. Чувствование опоры. Дыхание, спокойное, с концентрацией на выдохе.
Хочу поделиться удачным опытом про первый и второй пункт. Я уже давно слышала про приложение Forest. А тут представился повод. По сути – это игра, формирующая привычку не залипать в телефоне. Работает это так. У вас есть небольшой кусочек леса. В начале дня он пустой. Вы ставите себе челлендж на сколько-то минут и выбираете дерево, которое хотите посадить. Если за это время вы не выходите в другие приложения, дерево вырастает здоровым и красивым. Если вам это не удается, вырастает кривой сучочек. Входящие и исходящие телефонные звонки не прерывают рост. Все остальное – да.
На картинке мой вчерашний лес. Я выбираю разные деревья для разных задач. Елочки – работа и учеба. Кустики – домашнее хозяйство. Мухоморчики – отдых. Котики – всякое общение, потому что близкие и друзья такие котики. В приложении есть своя рубрикация. Каждому дереву можно поставить категории задач, на которых вы сконцентрировались, точнее на которые вы отвлеклись от телефона. И есть статистика по этим категориям. Но для меня они слишком узкие. Поэтому я решила категоризировать по породам деревьев.

Continue reading

Все собираюсь продолжить писать про ресурсы и способности, но вечно отвлекаюсь на экзистенциальные данности. Они переплетаются и заставляют то чувствовать, то думать. Последние дни думаю вот эту мысль

P.S. Картинка Ольшанского кладбища в Праге

Тело-Я, заметки на полях конспекта по телесной гештальт-терапии. Часть 2. Про ресурсы и состояния

Ого, почти год назад я выложила первый текст моих конспектов на полях по телесной гештальт-терапии! Год пролетел незаметно, но не прошел даром. Я потихоньку продолжаю разрабатывать сразу несколько тем и обсуждать их с коллегами. И теперь готова выложить текст про ресурсы и состояния с фокусом на телесных процессах. Когда-то раньше я уже писала текст про ресурсы. С тех пор мое представление о них видоизменилось. А вопрос остался тем же: что же такое ресурсы, о которых так много говорят духовные учителя, практики осознанности, психологи и психотерапевты?

Continue reading