Капибара помогает искать друзей,

или мой опыт пользования GonzoFRMbot.
Часто меня воспринимают, как человека с кучей связей и друзей и как экстравертку. Оба мнения поверхностны. Я достаточно закрыта, редко общаюсь с людьми, кроме клиентов и коллег, и рассматриваю общение как полезную, но часто энергозатратную деятельность. В 2022 году большее количество моих близких друзей покинули РФ и я осталась не то, чтобы в пустоте, но посреди обломков системы горизонтальных связей. Задумалась, как её строить заново. Тут-то мне попались на глаза идеи FRM системы от Васи Румянцева.
Continue reading

ПРД


Не понимаю, зачем в модели постродовой депрессии гормоны. Если вы хотите заиметь депрессию в достаточно богатой на стрессы жизни (например, если живете в мегаполисе), соблюдайте несколько правил:
-спите мало и нерегулярно
-питайтесь не сбалансированно (побольше жирного и простых углеводов) и тоже не регулярно
-меньше двигайтесь, не занимайтесь ни в коем случае спортом
-меньше общайтесь с друзьями
-занимайтесь как можно больше делами, не приносящими видимого результата, или такими, результат которых тут же исчезает (чтобы бессилия побольше, а смысла поменьше)
-вообще, избегайте любимых занятий и хобби .
И знаете что – мамы новорожденных, у которых стресс много больше, чем у просто жителей мегаполиса, в большинстве своём так и живут. Особенно мамы первенцев.
Если вы такая мама и думаете, что что-то не так, можно попробовать пройти эдинбургскую шкалу постродовой депрессии. Если вам кажется, что вашей подруге эмоционально плохо после рождения ребенка, можете предложить ей этот тест. Если после родов прошло больше месяца, а значения выше 10, хорошо бы заглянуть к психиатру на всякий случай.
Ссылка на шкалу
https://psytests.org/depr/epds.html

А ещё бывает D-MER синдром – лактационная дисфория. Но в этом я пока не разобралась, поэтому писать не буду, а ссылку сохраню.

Тут мой старый материал про специфически женские депрессии

How we feel

Мой любимый трекер настроения Mood Patterns остался в 2022 году вместе с подпиской через google pay. Это потеря. Но благодаря ей я познакомилась с how we feel. А это больше, чем просто мудтрекер.
Для начала, что такое трекер настроения? Это программа, которая несколько раз в день спрашивает у вас, как вы себя чувствуете. И принимает ответы либо в виде конкретных эмоций, либо в виде оценки состояния по разным шкалам. Со временем такие программы набирают статистику и становится ясно, как меняется ваше настроение в течение дня и недели, есть ли какие-то закономерности в этих изменениях. Такие штуки могут быть полезны людям с БАР или циклотимией, чтобы отслеживать фазу состояния. Людям с легкой формой депрессии – заметить, что всё не так уж плохо. А с рекуррентной депрессией – чтобы заглядывать в прошлые записи и вспоминать, что когда-то было хорошо. И просто для самопознания.
Способ оценки эмоций и статистика в разных мудтрекерах разная. В how you feel ты выбираешь сначала группу эмоций: неприятно и много энергии, приятно и много энергии, неприятно и мало энергии, приятно и много энергии. Потом попадаешь в меню с названием конктретных эмоций. Их ограниченное количество, но достаточно разнообразное. Каждой эмоции помимо цвета группы соответствует отдельная форма. Разработчики утверждают, что она как-то отражает качество эмоций. Для быстроты можно найти нужную эмоции через строку поиска. Прежде, чем выбрать, можно посмотреть определение каждой из эмоций.
Continue reading

“Мам, расскажи сказку!” Литы Ли с иллюстрациями Юлии Ногтевой


Какие времена, такие книги и последние страницы. И, несмотря на то, что моему дважды бурерожденному сыночку ещё рано сказки, кто же остановит маму-сказочницу? Поэтому хорошо вернуться к матчасти. Сразу скажу: продвинутые сказочники и сказкотерапевты вряд ли найдут внутри книги Литы Ли что-то принципиально новое. Зато это годный опорный конспект и готовая методика по обращению со сказкотворчеством в семье. Ничего лишнего. Предельно упрощенный Владимир Пропп + основы сказкотерапии + личный опыт писательницы-родительницы. Простая схема, из которой сказка получится у любой мамы. Даже не так: сказка получится в любой паре мама-малыш, где ребёнок вербальный и уже изучил какие-то сказки попроще. А ещё в книге изложены идеи, как обращаться с совместно придуманной сказкой, чтобы она радовала маму и ребенка и способствовала их развитию.
Я не нашла, к чему придраться. Разве к слишком уж сильной фиксации на добром финале. Как же тогда придумывать совместные страшилки, чтобы отбояться как следует? Хотя про технику безопасноти в любом случае полезно знать, даже если решишь её нарушить во имя какой-то значимой для тебя цели.
А ещё это книга две в одной. С одной стороны про сказки для ребенка, с другой – для мамы. И там уже совсем другой фарш. Полноценная сказкотерапевтическая методика на недельку-другую. С тщательно оговоренными правилами безопасности.
Всё это с крутыми мульяшными илюстрациями Юлии Ногтевой в мультяшном стиле. Я бы, конечно, к такой книжке еще отдельную рабочу тетрадь делала побольше. Куда бы вставила и структуру сказки с чистыми листами на каждый этап. И чудесный charlist. В книжке-то вазюкать даже карандашом жалко. А рабочая тетрадь на то и тетрадь.
Для того, чтобы из домашней сказки сделать литературную, потребуется больше навыков. Но про это, наверняка, есть другие книжки.

Почему страница последняя?
Последние страницы художественной литературы
Последние страницы духовной литературы

Мой опыт терапии переработки боли


Случилось в моей жизни жуткое совпадение: неудачное движение, ковид, потеря беременности и сорванное прощание с друзьями. Все это вылилось в т.н. миофасциальный синдром, который дружно лечили неврологиня (лекарствами), ортопед (стельками и сменой обуви), массажистка (массажем) и тренерка по пилатесу (упражнениями). И… ну и ничего не помогало в течение полугода, кроме повторного падения. Тогда меня ненадолго отпустило. Потом все вернулось вновь. Помогали только НПВП, но желудок было жалко и они были не совместимы с предстоящими планами. Мне повезло, что в чате любимого коворкинга в это время обсуждали терапию переработки боли. Там я узнала о канале “Управление болью” и Екатерине Гердзюшевой.
Терапия переработки боли подходит не всегда. Но бывает спасительной в ситуациях, как у меня. Когда боль длится так долго, что очевидно – структурные изменения не могут быть её причиной. Часть такой боли является нейропластической. Попросту говоря: нервная система единожды маркировала какое-то место, как больное, например, чтобы я поберегла его, пока восстановлюсь после растяжения. Но разобозначить его обратно в безопасные – забыла. В своем блоге я часто пишу, что сигналы обо всем хорошем менее стойкие, их проще пропустить, они хуже запоминаются. Тут та же история. Чтобы заметить, что болящее место в безопасности, нужно, чтобы оно двигалось и переживалось не просто как безболезненное, но даже как приятное. Это похоже на терапию последствий психической травмы и систематическую десенсибилизацию. Когда мы снова и снова даем мозгу понять, что пережитое – в прошлом, а в настоящем мы живые, целые, здоровые и много на что способные.
Работа с Катей строится насыщенной. Во-первых, это постоянное наблюдение за своей жизнью и поддержанием нервной системы в ресурсном состоянии. Когда есть задача каждый день делать себе больше комфорта и концентрироваться на этом. Во-вторых, работа с образом тела – через наблюдение разных движений на видео и картинках и решение когнитивных задачек про лево-право, верх-низ. В-третьих, работа с осознанным движением.
Парадоксально, что большинство из применяемых техник я и так знала под другим названием. Но тут важна регулярность и последовательность. (В моем случае работа шла почти полгода). Которые помогает устроить поддержка практика. У меня был постоянный чат с Катей, где я делилась своими наблюдениями и результатами упражнений.
Жаль, что пока это такая почти маргинальная область и неврологи не направляют после какого-то количества неудачных попыток лечения прямо на переработку боли. И сами не осваивают.
Подойдет только тем, кто готов заморочиться и прямо каждый день прикладывать усилия. Тут может быть много других проблем: организация времени, самосаботаж и пр. Это уже не к Кате, а к вашим психологам.


О чём я думаю в понедельник вечером? О комплексном ПТСР.
Как представлена психическая травма в житейской психологии. Жил был здоровый человек и тут с ним что-то случилось. И вот – психическая травма. Флешбеки, дезориентация, странные реакции на триггеры, напоминающие о травмирующей ситуации. А что если флешбеки и странные эмцоиональные реакции есть, а травматическое событие выявить не удается? И триггер, как следствие, описать тоже. С большой вероятностью это значит, что травматическое воздействие было не одно. Возможно, человек переживает кПТСР.
Помимо симптомов обычного ПТСР (флешбеки, диссоциация, физические симптомы), кПТСР часто проявляется в
– эмоциональной дизрегуляции,
– сложностях в отношениях (триггеры часто межличностные и сложно организованные),
– негативном самоотношении,
– повышенная чувствительно и реактивность к потенциальным угрозам.
Психотерапия и самопомощь в чем-то похожи и начинаются с набора ресурсов. В чем-то отличаются: многие навыки у людей с кПТСР не утрачены, а попросту не развились. Поэтому заботиться о себе и строить отношения с людьми приходится почти с нуля.
Что посмотреть-почитать?
Мне очень нравится, как рассказывает о кПТСР Андрей Мирошниченко. У него на канале целый плейлист на тему.
https://www.youtube.com/watch?v=H_Zh6_mYP0A&list=PLVzr0ygWlwmUaeEmP_VSD1bJdbqyF0Qix
Классный канал кПТСР: чемодан с текстами
https://t.me/cptsd_suitecase

Матюгальность

из старенького в ЖЖ, дополненное и исправленное

Матюгальность – готовность человека к произнесению матюгов (матоизвержению). То есть м., равная 70%, говорит о том, что если человек заговорит, то 70% его слов будут матерными.
Можно говорить о ситуативной и личностной м. Личностная м. является стабильным свойством личности. Существует два основных способа определения личностной м.. Первый заклчается в нахождении минимальной матюгальности субъекта. Второй – в вычислении средней между различными условиями матюгальности. В сходном с “личностной м.” значении может также употребляться понятие “матершинности”, как постоянной черты характера, проявляющейся в склонности произносить матерные слова.
Ситуативная, или реактивная, м. как состояние характеризуется субъективно переживаемыми эмоциями: напряжением, беспокойством, озабоченностью, нервозностью. Основным проявлением реактивной м. является резкое повышение актуальной м. относительно м. личностной. Это состояние возникает как эмоциональная реакция на стрессовую ситуацию и может быть разным по интенсивности и динамичным во времени.
Разделение ситуативной и личностной м. кажется нам необходимым условием любого исследования м.


В “Дарах несовершенства” Брене Браун – моя любимая специалистка по стыду – пишет о важности сочувствия от кого-то, кто “твердо стоял на ногах, вместе с этим был бы гибким и, что самое важное, принимал нас совсеми нашими слабостями”. Это важно, конечно. Но Брене Браун выбрала странную форму, чтобы об это рассказать. Она перечисляет 6 типов друзей, точнее дружеской поддержки, с которыми можно столкнуться в ситуации стыда:

1. Друг, который выслушает ваш рассказ и на своей шкуре ощутит, как вам было стыдно. Такие друзья обычно задыхаются от переполняющих их эмоций и кивают головой: “Ужас! Представляю, как тебе пришлось!” В воздухе повисает неловкая пауза. Поддержка нужна уже не вам, а вашему другу.
2. Друг, который сочувственно отвечает: “Мне тебя так жаль”, вместо того, чтобы поставить себя на ваше место. Хотите запустить смертельную машину стыда, бросьте что-то вроде “Ах, бедняжка!”. Или антипатия под маской сочувствия: “Да хранит бог твою душу”.
3. Друг, для которого вы – воплощение мыслимых и немыслимых достоинств. Такой не сможет помочь – он слишком разочарован, что вы не идеальны. Вы его подвели.
4. Друг, для которого слабости – нечто недопустимое. Он начнет вас дополнительно стыдить: “Как ты могла позволить этому случиться? О чем ты только думала?” Возможно, ему удастся переложить вину на кого-то ещё: “Так что это был за парень? Мы ему задницу надерем”.
5. Друг, который верит в лучшее и отказывается признавать, что вы можете по-идиотски себя вести или принимать ужасные решения: “Ты преувеличиваешь. Не может быть, чтобы все было так плохо. Ты потрясающая. Ты идеальна. Тебя все любят”.
6. Друг, который путает “доверительные отношения” с конкуренцией и старается тебя переплюнуть: “Это ещё что! вот послушай, что однажды случилось со мной…”

Почему мне этот список кажется странным?
Ну, во-первых, давайте сразу устыдимся. Потому что, порывшись в памяти, каждый найдет случай, когда был кем-то из 1-6.
Во-вторых, при всей важности сочувствия, многие из этих способов поддержки работают. Как минимум, с достаточно слабыми и мимолетными ситуациями стыда. Напрямую или как отвлечение. То, что именно Брене они не помогают, что ж. Всяко бывает.
А ещё, иногда само желание поддержать, не отвернуться, в ситуации со стыдом, да и с другими эмоциями, ценно уже само по себе.

И ещё пост про поддержку

Трагический оптимизм


В одном из моих любимых каналов Haiku Daily (ex. [info]haikudaily) в материале, посвященном недосказанности в искусстве, я встретила интересную мысль:

“Первый любопытный факт заключается в том, что с древнейших времен сочинение коротких стихов практиковалось в Японии даже больше как моральный долг, чем как простое литературное искусство. 

Старое этическое наставление звучало примерно так: “Ты очень зол – не говори ничего плохого, а сочини стихотворение. Умерла ваша лучшая возлюбленная? Не поддавайтесь бесполезной скорби, а постарайтесь успокоить свой разум, сочинив стихотворение. Вы переживаете из-за того, что скоро умрете, оставив так много незавершенных дел, – будьте смелее и напишите поэму о смерти! Какая бы несправедливость или несчастье ни тревожили вас, отбросьте обиду или печаль как можно скорее и напишите несколько строк трезвого и элегантного стиха для нравственного упражнения”.

Тут же вспоминается трагический оптимизм в понимании Виктора Франкла, как умение преодолевать страдание, а в случае невозможности его преодоления – способность позитивно его переосмыслить с помощью выявления внешних возможностей и внутренних ресурсов. Поэтические техники в психотерапии часто помогают именно в этом: трансформировать состояние, вернув доступ к внутренним ресурсам.
Однажды на семинаре по работе с ПТСР Света Яблонская поделилась замечательной практикой, основной которой послужило хокку Кабаяси Исса:

Наша жизнь – росинка.
Пусть лишь капелька росы
Наша жизнь – и все же…

Строки, посвященные гибели ребенка. Метафора росинки создает одновременно и амплификацию переживания, и дистанцию, а финальное “и всё же…” позволяет сделать шаг обратно к жизни. Описание ситуации, породившей “непереносимое” переживание, метафора и утешение. Красиво, и применимо с любому переживанию, каким бы тягостным оно не казалось. К самому тяжелому дню и трагическому событию. Главное, чтобы была готовность впустить в жизнь утешение.

Так легко вертится земля
и так тяжело человечество
И всё же…

Испанский стыд

Слушала лекцию одного блистательного социолога об испанском стыде. Это чувство смущения, неловкости и даже позора, которое возникает у нас, когда мы наблюдаем неприличное или нелепое поведение другого человека. Некоторые из моих коллег рассматривают его как невротическое. И связывают с чрезмерным расширением эго, размытием границ. Мол истинный стыд – это который за себя.
С точки зрения социологии испанский стыд можно рассматривать как раз как квинтессенцию стыда. Почему же? Обычно, когда мы испытываем стыд за себя, он связан с нашими действиями и поэтому сочетается с виной. Например, оделся каким-то неподобающим образом на вечеринку, и вот мне и виновато – испортил идею организоваторов, – и стыдно – чувствую себя неуместным в отличающемся от всех костюме. А испанский стыд не таков. До переживания испанского стыда мы бездействуем. Поэтому не за что быть виноватым. И тут стыд во всей его красе выходит на первый план. Я вижу, как кто-то, принадлежащий к значимой для сменя группе, с которой я себя идентифицирую – например, психолог – что-то такое делает: обещает результат, который не может гарантировать. И это вызывает переживание неловкости, противоречивое желание то ли осудить коллегу, то ли исключить себя из круга таких психологов. А это и есть феноменологическая квинтессенция стыда. То ли убиться идентичностью, то ли убить за неё.
Социологи идут дальше психологов в понимании вины и стыда. Мы говорим всё больше о регуляции поведения индивида, а социологи – о регуляции общества. Потому что именно в таких ситуациях прочувствуются и реализуются нормы сообществ. Переживаемый нами стыд – часть психического метаболизма групп, к которым мы принадлежим. А не просто манипулятивный крючок, как некогда описывал его Ф. Перлз.