Tag Archives: поэзия

Людмила Петрановская “Тайная опора. Привязанность в жизни ребёнка”


Пора перечитывать классику. В программе Гиппенрейтер и Корчак, так что держитесь 🙂
Те, кто читал про теорию привязанности от разработчиков (Боулби и Эйнсворт, ну или Ньюфелда), можно не читать. Нового там ничего нет. Зато это уникальный случай пересказа теории привязанности от рождения до старости юношества без единого запугивания нарушениями привязанности и с нейтрально-уважительным отношением к родителям и их выборам. Поэтому тем родителям, которые про теорию привязанности не читал, я бы рекомендовала начать именно с нее, как максимально мягкой и не стигматизирующей.
Петрановская очень хорошо работает с текстом, понимая его эффект на читателя. Поэтому она не давит на вину и стыд, а примерами и историями вызывает максимум сочувствия к детям. Её хорошо читать для поддержки хорошего внутреннего родителя. Если он есть, то выйдет на зов книжки и поможет разобраться в том, что происходит с ребёнком.
Петрановская не навязывает теорию как истину в последней инстанции. И не претендует на истинное ее прочтение. Наоборот, скорее резюмирует собственный взгляд не только психолога и педагога, но ещё и мамы.
Есть и въедливые недостатки книги.
1. В моем издании корректора, видимо, не было. Огромное количество опечаток. И, если в правильно поняла, “ПВ!” это не “пограничные войска”, а “Nota Bene (NB!)”. Но могу ошибаться.
2. Про нарушения привязанности обещано рассказать в отдельной книге “Дети, раненные в душу”, которая, я так понимаю, то ли не написана, то ли не вышла. И моего внутреннего трехлетку очень бесит – не честно не выполнять обещание столько раз данное :Р
3. В моем издании почему-то нет оглавления. Не удобно будет обращаться к нужным главам, когда придет время.
А в остальном – годная книжка. И издание удобное для чтения с ребенком на руках. Даже закладка не нужна.

P.S. отдельно мне нравится эстетическое чувство Петрановской. Фильмы на которые она ссылается и поэтические эпиграф и ипограф. Вот они: Continue reading

Трагический оптимизм


В одном из моих любимых каналов Haiku Daily (ex. [info]haikudaily) в материале, посвященном недосказанности в искусстве, я встретила интересную мысль:

“Первый любопытный факт заключается в том, что с древнейших времен сочинение коротких стихов практиковалось в Японии даже больше как моральный долг, чем как простое литературное искусство. 

Старое этическое наставление звучало примерно так: “Ты очень зол – не говори ничего плохого, а сочини стихотворение. Умерла ваша лучшая возлюбленная? Не поддавайтесь бесполезной скорби, а постарайтесь успокоить свой разум, сочинив стихотворение. Вы переживаете из-за того, что скоро умрете, оставив так много незавершенных дел, – будьте смелее и напишите поэму о смерти! Какая бы несправедливость или несчастье ни тревожили вас, отбросьте обиду или печаль как можно скорее и напишите несколько строк трезвого и элегантного стиха для нравственного упражнения”.

Тут же вспоминается трагический оптимизм в понимании Виктора Франкла, как умение преодолевать страдание, а в случае невозможности его преодоления – способность позитивно его переосмыслить с помощью выявления внешних возможностей и внутренних ресурсов. Поэтические техники в психотерапии часто помогают именно в этом: трансформировать состояние, вернув доступ к внутренним ресурсам.
Однажды на семинаре по работе с ПТСР Света Яблонская поделилась замечательной практикой, основной которой послужило хокку Кабаяси Исса:

Наша жизнь – росинка.
Пусть лишь капелька росы
Наша жизнь – и все же…

Строки, посвященные гибели ребенка. Метафора росинки создает одновременно и амплификацию переживания, и дистанцию, а финальное “и всё же…” позволяет сделать шаг обратно к жизни. Описание ситуации, породившей “непереносимое” переживание, метафора и утешение. Красиво, и применимо с любому переживанию, каким бы тягостным оно не казалось. К самому тяжелому дню и трагическому событию. Главное, чтобы была готовность впустить в жизнь утешение.

Так легко вертится земля
и так тяжело человечество
И всё же…

Зимняя школа 2023. Гештальт-терапия: человек как хорошая форма


Месяц прошел с Зимней школы. Небольшой кризис, вызванный потерей всех записей и фотографий вместе с почившим телефоном, пережит, впечатления отстоялись, настоялись и вызрели. Можно и записать что-нибудь. Как в старые добрые времена по памяти.
Большая радость и привилегия – возможность очно повстречаться с коллегами. Поговорить, да и просто обняться. Слушать лекции вместе, шушукаясь, как в студенческие годы.
И всё-таки мастерскую я проводила про дистанцию и близость в онлайн работе. Этой мой первый опыт проведения мастерской в одиночку. Поэтому заручилась поддержкой Лизы Кудроу и Дэвида Теннанта в качестве воображаемых котерапевтов и стимульного материала разного размера и качества картинки. Я была рада, что пришли участники с очень разным отношением к работе онлайн. Кто-то укрепился в своем отношении, кто-то взглянул по-новому. Я предложила эксперимент с одним из факторов, который влияет на восприятие дистанции с терапевтом – размером экрана, чтобы можно было заметить как хочется дотянуться друг до друга и отодвинуться через все эти устройства. Обсудили как много приходится дополнительно замечать и обсуждать при работе через интернет. С какого устройства работает клиент , как далеко сидит от экрана, с какого устройства работает терапевт, с какого ракурса они смотрят друг на друга и где для каждого из них располагаются глаза другого, насколько свободно они могут двигаться друг относительно друга. Здорово, что удалось вывести картинку и живое присутствие в одно пространство.

Я волновалась, что провести мастерскую в первый день будет сложно и никто не придёт. Опасения не подтвердились, а после сделанного дела образовалась приятная лёгкость отсутствия планов. Ну а дальше на меня обрушились выборы из 13 мастерских в каждой параллели (это не считая желания просто пообщаться или поспать нелишние полтора часа).

Где в итоге побывала? У Ирины Эскис и Антинонины Михайловой на мастерской “Жизнь и практика”. Обсуждали проблему выгорания. Теория показалась мне пространной и фрагментарной одновременно, зато была возможно рефлексировать про соотношение практики и жизни, как устроены границы между ними, как жизнь и практика обогащают друг друга и чего лишают. Мне фантастически повезло с напарницей в эксперименте, удалось даже поработать с телесным напряжением и обнаружить новые ресурсы.

“Когда б вы знали из какого сора” Анны Забелоцкой и Жени Этерман – мастерская тайна и мастерская сокровище. Потому что именно про нее чаще всего спрашивали: “а что было-то?” Сокровище по количеству инсайтов и размышлений про практику как терапевтическую, так и читательскую и писательскую. Что было – говорили о поэзии, читали любимые и актуальные стихи, по памяти, из книжек и телефонов. Что меня неизменно поражает в поэзии – то , с какой лёгкостью стихи дают доступ к переживанию у людей, которые почему-то их читают и любят. Знать стихи и думать стихами – возможность почувствовать себя среди своих, но и пережить опыт исключенности (исключительности?). Реакция на прочитанное внезапно может быть жёсткой, удивлённой или отвергающей, а может быть принимающей и понимающей. Была возможность развернуть этот опыт в терапевтических сессиях, расширить это понимание.

“Ещё один шаг на пути сердца” Дениса Новикова – целое шаманское путешествие. Денис размышлял о гештальте как повседневной практике жизни, не для клиентов, а для себя. Своего рода духовный путь или путь сердца. От самонаблюдения и рефлексии к движению, воображению и через это к изменению состояния. Тренировались на себе. Запрос у меня был один из тех, которые и в личной терапии давно не удавалось разрешить. Тем удивительнее, что в собственном поиске удалось найти нужный ответ и попасть в то состояние, которое давно искала.

Послушала доклад Федора Конорова про садизм и мазохизм в обыденной жизни. Правда, самой интересной мне показалась часть про фетишизм и фобии. Про то, что фетиш – это супер надёжный и безопасный объект, приносящий наслаждение. При фобии объект тоже надёжный и конкретный , причем чем надёжнее и устойчивее , тем сильнее будет проявляться фобия. С садизмом и мазохизмом чуть сложнее, потому что тут переживание тревоги контролируется через взаимодействие с живым другим. Его сложнее контролировать, он менее надёжен. Зато можно надёжно воспроизводить боль, избегая открытости, беспомощности, вины и обиды.

Очень интересный круглый стол провели Юля Лишафаева, Светлана Соболева, Антон Хломов, Юлия Зеликман и Екатерина Поляк-Залота. Они организовали большое исследование-опрос выпускников третьих ступеней МГИ. Первое, что выяснилось, что возможность дать обратную связь хотя бы и в исследовании повышает удовлетворённость пройденным обучением 🙂 на психологах работает то, что знают большинство маркетологов. Выходит, психологи тоже люди. 🙂 Обсуждали сложности сертификации по окончании обучения : необходимость оценивать умения коллег в контексте сложившихся отношений, которые, ясное дело, после трёх лет часто бывают не только коллегиальными – приятельскими, дружескими, любовными. Обсуждали, что не достаточно третьей ступени, чтобы научиться вести группы и тем более обучающие группы 1 ступени. Ясно сформулировали, что это и не входит в задачи третьей ступени, которая становится необходимым, но не достаточным условием для роста в сообществе как тренера. Говорили об эффективности разных обучающих форматов и позиции тренеров в обучении. Особенно ценно было участие старших коллег, кто собственно третьи ступени ведёт. Здорово, что круглый стол состоялся. Пространства для осмысления опыта третьей ступени и тем более сертификации в группе, где я училась, мне в свое время не хватило. Понятно, что не в пихнешь все в ограниченное количество трехдневок и хорошо, что была такая возможность и в рамках исследования, и на круглом столе.

Самой запомнившийся оказалась лекция Алены Юдиной про свободу и смыслы в сложные времена. Как раз на фразе о том, что особенно тяжел кризис, когда происходящие в нем изменения не желанны, сломался мой телефон. Так что мне был обеспечен принудительный практикум встречи с экзистенциальной данностью в мини-формате прямо на лекции. И слова Алёны звучали поддерживающе и успокаивающе. Есть запись – я ее несколько раз прослушивала, обретая все больше опор в своей непростой практике, в решимости “выражать себя даже там, где боли и отчаяния больше , чем условий для самовыражения”. Особенно мне показалось важным, что Алена говорила о совести – непривычно вспоминать о ней в гештальт-подходе, тем ценнее такие редкие моменты.

Мне повезло с процесс группой и ведущими – Светланой Синегубовой и Андреем Снрдюковым. А вот самой группе не повезло. То организаторы перепутали надписи в программе и на бейджах, то горничная унесла ключ от помещения, где мы должны были собраться. Но все это не мешало делиться впечатлениями и допроживать непрожитое.

А ещё Никбук (утащила с собой пропущенные за два года сборники МГИ), милые игрушки Марии Беликовой, магазинчик фонда Свежий ветер, винтажные броши Иры Кучеренко. И концерт Ундервуд, потому что рок жил, жив и будет жить. Должно же быть в жизни что-то надежное , как фетиш, например, ундервудовский драйв и зимняя школа в феврале.
Спасибо организаторам – каждый год нас больше, а организация все лучше.

Музей-усадьба И.П. Павлова


Этой осенью мои отпускные планы спутались. И вместо Воронежа я поехала в Рязань. Невозможно было побывать в Рязани и не посетить музей И.П. Павлова. Если бы для выпускников кафедры психофизиологии могло существовать что-то святое (при ценности научного атеизма), то это И.П. Павлов и его роль в развитии физиологии и психологии. Но впечатления у меня остались противоречивые. Continue reading

Вдохновение дня

Еще один вид на Фудзи, Кацусика Хокусай


Всё, что вы хотели знать о феноменологическом подходе в психотерапии и жизни в одном стихотворении.

Хокусай говорит

Хокусай говорит, смотри внимательно,‎
Он говорит, обращай внимание, замечай.‎
Он говорит, продолжай смотреть, оставайся любознательным.‎
Он говорит, можно столько всего увидеть.‎
Он говорит, радуйся предстоящей старости.‎
Он говорит, продолжай меняться,‎
Ты ведь превращаешься в самого себя.‎

Он говорит, застревай, принимай это, повторяйся,‎
Пока это интересно.‎
Он говорит, продолжай делать то, что любишь.‎
Он говорит, продолжай молиться.‎
Он говорит, каждый из нас – ребёнок,‎
Каждый из нас стар,‎
У каждого есть тело.‎
Он говорит, каждый из нас боится.‎
Он говорит, каждый из нас должен найти способ жить с этим страхом.‎

Он говорит, всё живое -‎
раковины, здания, люди, рыбы, горы, деревья.‎
Дерево живое.‎
Вода живая.‎
У всего своя жизнь.‎
Всё живёт внутри нас.‎
Он говорит, мир живёт внутри тебя.‎

Он говорит, неважно, рисуешь ты или пишешь книги.‎
Неважно, пилишь лес или ловишь рыбу.‎
Неважно, сидишь ли ты дома
И рассматриваешь муравьёв на веранде или тени на деревьях
И травы в саду. Важно, что тебе не всё равно.‎
Важно, что ты чувствуешь.‎
Важно, что ты замечаешь.‎
Важно, что жизнь живёт через тебя.‎

Удовлетворение – это жизнь, живущая через тебя.‎
Радость – это жизнь, живущая через тебя.‎
Он говорит, не бойся.‎
Не бойся.‎
Смотри, чувствуй, позволь жизни вести тебя за руку.‎
Позволь жизни жить через тебя.‎

Роджер Киз
Переводчик(ца), увы, мне не известен(на).
За напоминание благодарность Дарье Кутузовой.

Дерево по понедельникам: Анчар


Помните у А.С. Пушкина?

В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит — один во всей вселенной.

Природа жаждущих степей
Его в день гнева породила,
И зелень мертвую ветвей
И корни ядом напоила.

Яд каплет сквозь его кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою.

К нему и птица не летит,
И тигр нейдет: лишь вихорь черный
На древо смерти набежит —
И мчится прочь, уже тлетворный.

И если туча оросит,
Блуждая, лист его дремучий,
С его ветвей, уж ядовит,
Стекает дождь в песок горючий…

А если изучиь вопрос, то выясняется, что не в пустыне, что ядом не истекает (если не резать) и что воздух не портит (ни при каких условиях). Сок, действительно, очень ядовитый, особенно после специальной обработки. Но это если попадет в кровь. Поэтому сюжет про сбор яда для стрел вполне себе реальный. Посцеживаем яд с анчаром? Continue reading

Позитив посреди недели 2021-34


Хочу поделиться восторгом от озарения. Если однажды подряд услышать “Help me” The Beatles и “All By Myself” Celine Dion, очень сложно не заметить, что они поют об одном и том же. Вплоть до одних и тех же слов и образов. И в той, и в той песне о том, как раньше никто не был нужен, а тут вдруг одиночество и нуждаемость в любви. И о том, насколько небезопасной переживается эта ситуация. Но как по-разному. The Beatles мощно, ритмично, длинными фразами, которые пытаются уместить в одно предложение, цепко за того, к кому обращаются. Celine Dion отчаянно, протяжно, короткими фразами, будто бы ни к кому не обращаясь. И какую разную реакцию вызывают у слушателя. (Думаю, у разных слушателей, разную). Мне, например, хочется держаться подальше от лирического героя первой песни (страх поглощения настолько нуждающимся). И немедленно броситься спасать героиню из второй, правда не понятно как (легко с нею идентифицироваться и я знаю, каково оно там). Есть версия, что первая песня больше про зависимый паттерн, а вторая – про контрзависимый. Но как же они прекрасно симметричны. Можно прямо миксовать куплеты и получится новое искусство. Continue reading

Про онлайн психотерапию, записки близорукого гештальт-терапевта

Месяц существую в условиях самоизоляции. Продолжаю работать. Онлайн. И наблюдаю за собой интересное. Особенно про группы.
На самом деле я начала проводить сессии по скайпу года три назад. В том числе с клиентами, которых я никогда не видела очно. При этом я рассматривала историю со скайп как меньшее из зол для клиента: если нет в доступе психотерапевта, говорящего на твоем языке, или если нет свободы в передвижении, то лучше скайп, чем ничего. Год назад я побывала на вебинаре Андрея Юдина про психотерапию по скайп. Несмотря на то, что Андрей довольно скромно оценивал возможности такой работы, я изменила свою позицию в отношении онлайнтерапии в лучшую сторону. Когда я говорю “терапия онлайн” или “онлайнтерапия” я имею в виду работу по видео и со звуком. Случилось это благодаря тому, что я переоборудовала свое рабочее место: завела дополнительный свет, поменяла наушники и стала разговаривать с клиентами про то, как подготовить свое место для работы со мной. Я благодарна клиентам, которые согласились ради этого докупать технику или делать перестановку в комнате. С тех пор мои работы онлайн стали не просто глубже, они стал вчасто глубже, чем встречи в реальной жизни.
Дело в том, что в онлайн сессиях индивидуально с клиентами и особенно на группах я получаю много больше информации об эмоциональном состоянии клиентов, участников групп и коллег в супервизии, чем обычно. Я наконец-то вижу лица. У меня небольшая близорукость, слегка астигматизм и я ношу очки с неполной коррекцией, как рекомендуют окулисты. Это означает, что расстояние, с которого я вижу тонкие изменения мимики человека, – 1,5-2 метра. И это много ближе моей комфортной социальной дистанции. Я сижу дальше от своих клиентов, а уж на группе тем более. Чтобы смотреть на тех, кого я могу разглядеть слева и справа, обычно, надо сильно повернуться и потерять из виду остальных. А у тех, кто дальше левого и правого соседа, я замечаю довольно грубые изменения позы.
Когда я сижу перед своим большим монитором, я вижу не только лица и их выражения. Я вижу шеи и плечи. Иногда пульс. Изменение рисунка сосудов. Движения корпуса. Естественно, я не просто вижу тех, с кем работаю. Я откликаюсь телом на то, что вижу. Я переживаю разные чувства по этому поводу. Посольку группа в зуме собрана на одном экране, я вижу одновременно всех. Особенно тех, кто проводит сессию друг с другом. Так, как я бы никогда ее не увидела в оффлайн. Будто бы можно подойти на удобное расстояние и даже влезть между работающими, не нарушая процесса, не делая из этого дополнительную фигуру.
Такое обилие информации и чрезмерной близости вызывает у меня реакцию отстранения. Думаю, переживание отчуждения, которое я испытывала в своих первых онлайн сессиях года три назад, было связано не с самой процедурой, а с неосознанностью этой реакции. Сейчас, когда я позволяю себе отодвинуться от монитора, уменьшить окно программы или разместить свое переживание в разговоре с клиентами, когда это уместно и нужно, это переживание появляется реже и, как правило, является характеристикой контакта с конкретным человеком в конерктной сессии.
Раньше мне очень не хватало запаха. Сейчас когда я позволяю себе откликаться свободнее на то, что я вижу, мне кажется, что запах – это было бы уже слишком.
Да, в такой работе невозможно физическое прикосновение, но я и так довольно редко касаюсь клиентов.
Поначалу, когда я задумывала этот пост, я переживала стыд. Будто бы мои бонусы в работе онлайн связаны с моим физическим дефектом, а я еще и использую мировую ситуацию себе во благо. Очень неловко это признавать. Но потом я задумалась, а на каком расстоянии людии со стопроцентным зрением различают изменения мимики и микродвижения глаз. Мой минус-то не такой большой. Пока не нашла ответа. И задумалась о том, что даже если до этого человек прекрасно видел мимику другого и тонкие изменения позы, в онлайн есть дополнительная информация. Это обстановка в комнатах. Менее масочно-социальный выбор одежды клиентами. Домашние животные и домочадцы, точнее следы их присутствия. Все равно, что работать на выезде и заходить в разные пространства несколько раз в день. Как с этим избытком информации обходитесь вы? Замечаете ли желание остраниться, которое бывает у меня?
А скрин не с группы, так как конфиденциальность. А с вечера поэзии с коллегами. Они разрешили скрин выкладывать. За что им спасибо.

Дорогие мои коллеги, клиенты, друзья!

С субботы я перехожу на режим самоизоляции настолько, насколько это получится в наших условиях. Я предложила всем актуальным клиентам перейти к работе онлайн. С группой, которую веду с Ириной Желановой, этот вопрос будем обсуждать в четверг. Новые групповые проекты я не буду набирать до завершения пандемии.
Обычно, работа онлайн у меня стОит дороже. В сложившихся обстоятельствах это неприемлемо. Поэтому для тех, кто переходит онлайн, цена часа останется такой, какой и была в оффлайне.
С завтрашнего дня я ограничиваю свое пользование фейсбуком и вконтактом до 90 минут в сутки. Поэтому, если я вам нужна срочно, лучше писать в вотсап, телеграм или смс.
Пока что все меры до 19 апреля. Но я морально готовлюсь к такой жизни до середины июня.

Я считаю огромным везением, что нынешняя пандемия случилась тогда, когда есть столько доступных способов общения и возможности не чувствовать себя одиноким и брошенным, отказываясь от физического контакта лицом к лицу. Сейчас в сети появляется множество дискуссий по поводу того, возможна ли психологическая помощь онлайн, может ли она называться психотерапией и так далее. Это естественно, потому что мир бросил вызов помогающим практикам. Многие из нас родились до интернета. Многим из нас сложно, не понятно, не естественно работать по скайп или как-то еще онлайн. Сейчас самое время поискать новые формы, отрабатывать новые навыки, открывать для себя новые варианты контакта. В общем, работать в том поле, которое у нас есть – а это гештальт-практики делают всегда. Как это назовут потом: психотерапией, психологической помощью или поддержкой – мне не важно. Мне важно честно договориться на берегу об ограничениях и возможностях.

Коллег, принимающих такое же решение как я, в сети стали называть паникерами, нарциссами, попросту нечестными людьми, недобросовестными и неэтичными непрофессионалами. Думаю, это связано с тем, что каждый проецирует на нас то, что проецирует. Поэтому я максимально честно изложу соображения, на основании которых я приняла это решение. Любителям стигматизации так будет проще ставить диагноз.
Continue reading

Чуть-чуть предновогоднего кабинета

Насыщенный профессионально получился год. Завершила обучение на третьей ступени, одну специализацию прошла и спецкурс. Познакомилась с Арие Бурштейном – думаю учиться у него дальше. Прослушала цикл лекций Маши Михайловой про сескуальность без сексуальности в психоанализе. Наконец, расширила практику до размеров, на которые можно прожить без подработок. Подработки теперь в удовольствие. А я ношу гордое имя “самозанятой”.
И без неудач не обошлось. Не подошла в Alter, например. Не набрался семинар с Дашей Шутовой и дополнительный с Ирой Желановой про эмоции так и не начали развивать. Записки про “Тело-я” не дописаны. Конспекты по бодинамике – не систематизированы. Зато мы с Катей Шевяковой задумали классную мастерскую для Зимней Школы МГИ и целую серию семинаров про отношение к своему телу. А с Ульяной Чернышевой потихоньку работаем в сторону соединения поэзии, арт-терапии и гештальта.
Потихоньку движусь в сторону четырех отпусков в год. Жалко, что интенсив был только один. В следующем году так же, видимо, получится. Но тут либо лишний отпуск, либо лишний интенсив.
А самое радостное, что наконец развесила в кабинете картины.
А так, осознанности, уюта и добра нам всем в Новом 2020ом!
А я в отпуск до 11 января. Continue reading